Но вместо этого она услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине и резкий щелчок замка. Только тогда она осмелилась сделать несколько шагов по среднему проходу, не забывая при этом низко пригибаться и ступать как можно осторожнее, чтобы, не дай бог, не наделать шума. Что-то подсказывало ей, что убийца, обладающий сверхъестественно острым слухом, способен услышать ее, даже находясь снаружи.

Оглушительный грохот, от которого, казалось, заходили ходуном хлипкие стены магазинчика, заставил ее замереть у самого конца стеллажей. Убийца чем-то стучал, но Кот никак не могла сообразить, в чем тут дело.

Когда стук прекратился так же неожиданно, как и начался, Кот не без колебаний выпрямилась и, высунувшись из-за полки, поглядела в первую очередь направо — туда, где находились стеклянная дверь и широкие окна-витрины, выходившие на площадку.

Фонари снаружи больше не горели, а колонки обеих зон обслуживания утопали в густом, словно на дне реки, полумраке.

Она не сразу разглядела убийцу, чей черный плащ сливался с ночной темнотой. Он стал заметен только тогда, когда двинулся через площадку к своему мобильному дому.

Даже если бы убийца обернулся, он не смог бы разглядеть ее в едва освещенном магазине, однако сердце Кот подпрыгнуло в груди, когда он сделал шаг вперед, выходя на открытое пространство перед прилавком.

Фотографии Ариэль на полу не было, и Кот очень хотелось верить, что ее не существовало вовсе.

Впрочем, в этот момент и Ариэль, и убийца отошли на второй план; все мысли Кот занимала судьба двух работников бензоколонки, которые не выдали ее. Грохот выстрелов и внезапно оборвавшиеся крики свидетельствовали о том, что оба они мертвы, но она должна была убедиться. Если бы хоть одному из них каким-то чудом удалось остаться в живых, то Кот, вызвав полицию или «скорую помощь», сумела бы частично отплатить им за услугу.

Кот ничем не смогла помешать кровожадному ублюдку; она только пряталась от него, беззвучно моля бога, чтобы он сделал ее невидимой. Тошнота перекатывалась у нее в желудке, словно ледяные устрицы, но вместе с тем она чувствовала головокружительный восторг, оттого что ухитрилась остаться в живых, в то время как от руки маньяка полегло столько человек. Это было вполне понятно и простительно, однако Кот тут же устыдилась своей радости. Если бы только ей удалось спасти хотя бы одного из служащих…

Она отворила дверцу в прилавке. Скрип несмазанной петли, казалось, пронзил ее насквозь.

Настольная лампа на прилавке давала кое-какой ответ.

Оба убитых были здесь, на полу.

— Ах! — невольно вскрикнула Кот, и пробормотала уже тише: — Боже мой!..

Она уже ничем не могла им помочь и поспешно отвернулась. Перед глазами все плыло.

Прямо под лампой на прилавке лежал блестящий револьвер. Несколько мгновений Кот тупо смотрела на него, часто-часто моргая, стремясь загнать обратно выкупившие слезы.

Револьвер явно принадлежал кому-то из служащих. Кот расслышала часть разговора между убийцей и его жертвами, и теперь смутно припоминала резкий выкрик, который мог быть приказом бросить оружие. И вот, оно брошено…

Кот схватила револьвер и сжала рукоятку сразу обеими руками. Тяжесть оружия немного успокоила ее.

Если убийца вернется, она будет готова встретить его. Кот больше не чувствовала себя беспомощной и беззащитной хотя бы потому, что она кое-что знала о револьверах я умела ими пользоваться. Некоторые из друзей ее матери, — самые отчаянные или самые безумные, исполненные разрушительной ненависти, те, кого отличала удивительная чистота и прозрачность взгляда, проявлявшаяся только в двух случаях: чаще всего — после принятия дозы наркотика и изредка, когда они говорили о своей приверженности идеалам правды и справедливости, — знали в оружии толк. Когда Кот было двенадцать, женщина по имени Дорин и мужчина по имени Керк учили ее стрелять из пистолета на уединенной ферме в Монтане, хотя ее слабая рука еще с трудом удерживала подпрыгивающее при каждом выстреле оружие. С удивительным терпением работая над ее ошибками, Керк и Дорин учили ее контролю и говорили, что когда-нибудь она станет настоящим бойцом и одним из лучших участников их движения.

Но Кот хотелось научиться стрелять вовсе не затем, чтобы использовать оружие в интересах того или иного правого дела; у нее была вполне определенная цель — уметь защитить себя от некоторых людей из числа «друзей» ее матери, которые, приняв наркотик, впадали в беспричинную ярость или начинали смотреть на нее с гнусной похотью в глазах. Кот была слишком юна, чтобы алкать их внимания, и слишком уважала себя, чтобы поощрять их желания, ибо благодаря собственной маечке не слишком заблуждалась в отношении того, что большинству из них хочется с ней сделать.

Сжимая в руках револьвер убитого служащего, она повернулась и увидела разбитый телефонный аппарат.

— Черт!

Она выбежала из-за прилавка и устремилась к стеклянной двери.

Фургон все еще стоял на ближнем краю второй зоны обслуживания. Фары его не горели.

Сначала она не увидела убийцы ни в кабине, ни где-либо еще. Потом он вышел из-за фургона сзади, его расстегнутый плащ развевался по ветру, словно большие черные крылья.

До машины было около шестидесяти футов, и Кот не сомневалась, что убийца не увидит ее, даже если она подойдет к двери вплотную. Он не смотрел в ее сторону, но Кот, на всякий случай, на шаг отступила.

Должно быть, он повесил на место заправочный шланг и завинчивал крышку бензобака. Теперь убийца направлялся к кабине.

Поначалу Кот собиралась позвонить по телефону в полицию и сообщить, что убийца поехал на север по шоссе 101, но теперь — пока она доберется до работающего телефонного аппарата, пока дозвонится до полицейского участка и объяснит в чем дело — преступник может получить фору почти в час. За это время он раз десять успеет свернуть с шоссе 101 на какие-нибудь боковые дороги. Если ехать по трассе строго на север, то в конце концов можно попасть в Орегон; поворот на восток уведет его в Неваду; может он и отклониться на запад — к самому побережью, а там развернуться в обратном направлении и проехать вдоль тихоокеанского побережья до Сан-Франциско, где в лабиринте большого города легко затеряться. Чем больше миль убийца преодолеет до того, как полиция успеет разослать ориентировку во все населенные пункты и во все полицейские участки, тем труднее его будет найти. Очень скоро фургон может оказаться на территории другого округа или даже другого штата, а это потребует взаимодействия уже нескольких полицейских управлений и участков и существенно затруднит поиски.

Подумав обо всем этом, Кот сообразила, что у нее чертовски мало информации, которую она могла бы сообщить копам. Она так и не рассмотрела в какой цвет — голубой или салатно-зеленый — выкрашен фургон; очень может быть, что и в тот и в другой, поскольку она видела его только в полутьме или в серо-желтом свете галогеновых ламп автозаправочной станции, сильно искажавшем естественные цвета. Кроме того. Кот не могла назвать ни марку фургона, ни его номер. Убийца уходил.