Ардуин попросил какую-то кумушку указать ему дом маркитанта Луи Бобета, сказавшись старым знакомым его жены, урожденной Адель Сарпен.

Он спешился, въехав в квадратный двор большой фермы. По обеим сторонам от жилого дома виднелись пристройки, образующие подобие буквы «U». Постройки были сложены из превосходного камня, и черепичные крыши говорили о зажиточности владельцев, как и большое количество телег, стоящих под навесом. Несколько толстых кур рылось в пыли у их колес, отыскивая себе корм.

Мэтр Правосудие окликнул слугу. Тотчас же из крытого гумна вышел молодой человек и приблизился к нему.

– Эй, человек, я хотел бы поговорить с твоей хозяйкой, Адель Бобетт.

– С чего бы это вдруг, ваша милость? – недоверчиво протянул парень, на которого не произвел никакого впечатления благородный вид неожиданного гостя.

– Личное дело.

– Э нет, не думаю, что хозяйка вас примет, тем более когда хозяина нет дома. Да к тому же она еще и на сносях, вот-вот родит.

– Успокойся, я здесь по рекомендации мессира Арно де Тизана, помощника бальи Мортаня.

Может быть, это ему и показалось, или крохотная тучка проскользнула на юном лице прислужника с фермы?

– Я сейчас пойду гляну, – наконец согласился тот. – И, ваша милость, вы уж, пожалуйста, оставайтесь на этом месте.

Он исчез в центральных воротах фермы. Прошло несколько минут, которые показались мэтру Правосудие бесконечно долгими. Перед ним, на время забыв свою работу, прошли слуги, опустив головы и украдкой бросая на него взгляды. Никто не сказал ему ни слова, не обратился к нему с приветствием или улыбкой. Здесь царила весьма неприветливая атмосфера.

* * *

Наконец появилась та, кто должна была быть Аделью Бобетт, урожденной Сарпен. Она сделала ему навстречу несколько тяжелых медленных шагов, держась руками за поясницу. Большой круглый живот стеснял ее движения. Судя по виду, она и вправду должна вот-вот родить. Если б Ардуин Венель-младший подумал, что упоминание имени сеньора бальи расположит эту молодую женщину к откровенности, он бы сейчас убедился в своей неправоте. На ее лице с тонкими чертами застыло самое нелюбезное выражение. Даже не утруждая себя приветствием, она бросила:

– Вы кто?

– Ардуин Венель из Мортаня. Приветствую вас, мэтресса Бобетт.

– И чего вы сюда явились?

– Причина моего визита – убийство Мюриетт Лафуа.

Сжав кулачки в гневе, женщина злобно зашипела:

– Эта история когда-нибудь закончится? Она ее убила, была осуждена и зарыта живой. Вот и все!

– А почему вы так к этому относитесь?

– Да потому, что уже десять раз меня допрашивали как свидетеля, заставляли давать присягу на четырех Евангелиях, грубят, будто я вам какая-нибудь бессовестная врунья! Я все сказала, что мне было известно.

– Вы сказали, что Эванжелина, дурочка, ненавидела Мюриетт Лафуа. Что вы слышали, как она жалуется, что та ее плохо кормит и поручает много работы. Вы сказали, что Эванжелина однажды в порыве злобы принялась тыкать ножом в кровяную колбасу, выкрикивая: «Вот тебе, ослица проклятая». Вы спросили, что это означает, и Эванжелина объяснила, что имеет в виду свою хозяйку, Мюриетт Лафуа.

– А каким образом вы узнали, что я говорила? – недоверчиво поинтересовалась Адель.

– Я один из дознавателей мессира де Тизана и поэтому имею право просматривать записи с процессов.

– Да на что вам сдалось то проклятущее дело, ведь уже пять лет прошло! Оставят меня когда-нибудь в покое?!

– Некоторые противоречия смутили сеньора помощника бальи.

Подняв взгляд на черепичные крыши, которые соседствовали с крышами, покрытыми дранкой – здесь было возможно их покрывать деревом, чаще каштаном[125], – он добавил:

– Должен сказать, прекрасный дом, мэтресса Бобетт.

Глаза молодой женщины сузились. Все более и более впадая в ярость, она атаковала в свою очередь:

– Ну и что это, по-вашему, может означать, добрый человек?

– Бобетты – довольно зажиточная семья, как я слышал. И старший сын из нее не может вот так просто жениться на первой встречной. Конечно, он возьмет за себя девушку с хорошим приданым.

Казалось, эта лобовая атака вовсе не вывела женщину из равновесия, разве что подняла ее боевой дух. Она двинулась прямо на него, яростно рыча:

– А ну иди отсюда, пока по загривку не получил! Плевать я на вас хотела! И пусть такие, как вы, господа со шпагами поберегутся! Еще раз придете меня оскорблять – и вас вышвырнут отсюда вон, так и знайте!

По правде говоря, самоуверенность этой женщины произвела на него сильное впечатление, тем более что в ее голосе не слышалось никакой фальши. Ардуин сбавил тон:

– Мэтресса Бобетт, я не сомневаюсь, что вы порядочная женщина. Но если допустить на минуту, что удивление мессира де Тизана имеет под собой некоторые основания… Трое свидетелей обвинения – и все трое нынче располагают значительными средствами, в то время как незадолго до того у них не было и гроша лишнего. Например, у вас вдруг появилось солидное приданое…

Состроив печальную гримасу, женщина машинально погладила рукой свой огромный живот. Внезапно Ардуина начало злить ее упрямство.

– Прошу прощения. Вы хотите вернуться в дом или присесть?

Адель отрицательно покачала головой. Он продолжил:

– Поймите, мессиру де Тизану невыносима даже сама мысль, что несчастную дурочку обрекли на мучительную смерть, в то время как настоящий убийца все еще на свободе.

Женщина на мгновение отвела от него взгляд и прошептала неожиданно смиренным тоном:

– Я не клятвопреступница. Я не сказала ни единого слова неправды. Эванжелина говорила даже еще худшие вещи. Она просто ненавидела матушку Лафуа. Должна сказать, что и поделом.

– Это еще как?

– Мюриетта была скверной женщиной, уж можете мне поверить. Это с соседями и священником она была такой лапочкой, а у нас буквально кусок изо рта вынимала. Вечно брызгала желчью по поводу наших ненасытных животов, вечно находила предлоги, чтобы вычесть хотя бы денье из нашего жалованья, вечно нас подозревала, что у нее украли то кусок сала, то горбушку хлеба… Настоящая мегера, точно вам говорю. А с Эванжелиной она обращалась еще хуже. Бедной дурочке было не найти другого места, и матушка Лафуа прекрасно это знала. Вечно ее унижала, вечно обращалась как с полной идиоткой, вечно угощала ее затрещинами ни за что ни про что, запирала на ночь то в курятнике, то конюшне, как собаку…

– Ну, а месье Лафуа? – поинтересовался Ардуин.

– Он не такой уж плохой христианин, разве что немного простоватый. Это она всем заправляла, и всё из-за денег, которые она унаследовала от своего отца. А Гарен пользовался любой возможностью, чтобы исчезнуть из дома. Чем меньше попадаешься ей на глаза, тем меньше получаешь неприятностей. Во всяком случае, никто и не рассчитывал, что он когда-нибудь наведет порядок в доме.