У меня первая потеря. Ещё не факт, что Рриса выживет, а помочь ей в течение ближайших часов двенадцати ничем не могу. И виноват только я: ведь мог же предвидеть, что она сдуру дёрнется помогать-спасать. И мог отдать специальный строгий приказ на этот счёт. Мог, но не предвидел и не отдал.

И тактические приёмы вражеского мага мог предугадать. Но не утрудился.

Дальше пошёл просчёт вариантов: что можно было сделать лучше. Ну в точности шахматист, вдрызг продувший партию и после этого пытающийся её разобрать с целью найти спасительные ходы. От перебора выигрышных вариантов настроение не улучшилось, очень уж их оказалось много. Но тут меня отвлёк визг Фиорры в частотах, близких к ультразвуку:

– Летят обратно! Победа!

Пока я выбирался из пещеры, холм преобразился. Все повылезли на воздух. Возвращающееся драконье войско было хорошо различимо на фоне вечернего неба. Отдельные группки уже затянули песни, каждая на свой мотив, и под них уже пошли танцы. Некоторые отплясывали в воздухе.

Я поискал глазами моих. Те ещё не восстановились и потому вытворяли нечто танцевальное на земле. Все? Нет, Фаррир отсутствует. И кажется, догадываюсь, где он. Туда-то мне и надо. Но только пешком.

Вот госпитальная пещера. Собственно, там лишь двое пациентов и один из врачебного персонала – весьма молодой целитель (может, на пару лет меня старше), красивого золотистого цвета. Гребень держит очень самоуверенно.

Рриса не шевельнулась на подстилке. Сидевший рядом Фаррир повернул голову. Жест моего гребня дал понять, что подойду позже. В тот момент очень важно было расспросить целителя. Тот сделал мне знак, приглашающий отойти в сторону.

– Я хотел бы знать, мудрый…

– Сиррон. Вы родственник раненой?

– Нет, я её командир.

– В таком случае вам не о чем беспокоиться, она уже не попадёт в ваш десяток.

От такого захода даже усталость начала проходить. Но для полноценного приступа бешенства сил не было.

– Мудрый Сиррон, вы превратно меня поняли. У меня нет планов немедленно ставить пациентку Ррису в линию. Однако она может быть полезна на другой должности. А для этого я обязан знать её шансы на восстановление.

Мудрый золотистый презрительно усмехнулся.

– Вот как? – Крошечная пауза. – Ладно, она всё равно не слышит. Итак: есть некоторая вероятность, что раненая выживет, поскольку при всей многочисленности ранений они не безусловно смертельные. Левый глаз потерян. Правый, возможно, восстановится, но за это не ручаюсь. Надеюсь, вам понятно, что я думаю о способности к полётам? Далее: левая задняя лапа… То, что она осталась без трёх пальцев, не самое худшее, но повреждены сухожилия голеностопного сустава. Посему о длительной ходьбе ей надлежит забыть. Две глубокие раны на горле, но крупные кровеносные сосуды целы. Тем не менее большая кровопотеря, и есть риск осложнений. Половины чешуи нет. И по мелочи: губы рассечены, на обоих крыльях кости и связки целы, но имеются множественные разрывы перепонок. Вот они точно зарастут, со временем, конечно. Да, ещё ограниченность движений хвоста, и голову поворачивать будет трудно недели две, самое меньшее.

Представленная картина не внушала благостные мысли, что, впрочем, относилось и к целителю. Но мелькнувшая идея заставила проявить максимальную если не вежливость, то корректность:

– Благодарю за сведения, мудрый Сиррон.

От целителя последовало холодное:

– Вы не дослушали, десятник. Сейчас она в полусне и вряд ли способна на разговор. Я ей дал… ну, вам это неинтересно. Успокаивает боль, хотя замутняет сознание. Вкратце: если раненая проживет два дня, то останется жива.

– Как долго она должна оставаться здесь?

Ответ прозвучал с абсолютно медицинскими, насквозь знакомыми интонациями:

– Перенести в родную пещеру её можно хоть сейчас…

Ну да, щадящую транспортировку драконы в состоянии обеспечить.

– …Лекарствами и материалом снабдить мы можем. Но вы не целитель, десятник, и не сможете толково ими распорядиться. А уж если нагноение обнаружится, так и вообще… Правда, в этом случае у неё так и так шансов почти не будет.

– Ещё раз благодарю. Я также хотел бы поговорить, но не с ней, а с ним.

– С этим молодым… драконом? Не возражаю. – Прозвучало как «молодым идиотом».

Я подошёл к подстилке. Она была сделана из сфагнума. Хорошо придумано, спору нет. Но то, что лежало на ней, никоим образом не заслуживало эпитета «хорошо». Даже с учётом пластырей Рриса выглядела просто ужасно. Голова целиком оказалась укутанной в нечто растительное, явно приклеенное к коже. Запах стоял аптечный и препротивный.

Фаррир выглядел немногим лучше, хотя не получил и царапины. И хуже всего было выражение глаз.

– Фаррир, когда ты в последний раз ел?

Человек вполне мог бы ответить «не помню», так то человек…

– Вчера вечером.

– Тогда вот мой приказ. На пару часов тебя подменят, а пока будешь свободен – подкрепись. Силы тебе понадобятся. При ухудшении её состояния немедленно известить меня.

Молчание.

– Воин Фаррир, вам приказ ясен?

Устав – огромная сила.

– Так точно!

Пришлось очень постараться, чтобы добиться нужной интонации в голосе:

– Ещё не вечер!

Кажется, апатия бедняги затрещала. Во всяком случае, глаза теперь смотрели иначе.

Я вернулся к остальным. Меня встретила пылающая энтузиазмом Фиорра:

– Командир, тут вино дают!

– По скольку на хвост?

А ведь неизвестно, как выпивка действует на драконов. Даже на людей и то по-разному. Пришлось оглядеться со вниманием. С виду все слегка косые. Но чтобы в доску – никого. Уже хорошо.

Несмотря на общую эйфорию, меня засыпали вопросами о Ррисе. Я ответил, как мог, а Хьярра тут же вызвалась подменить товарища. Разумеется, не было причин противоречить. Умная Суирра осторожно спросила:

– Ну, потом ты нам расскажешь, как там всё произошло?

Ответ был максимально честным:

– Разбор полётов будет обязательно. Но только в нём должна участвовать Рриса, а она… сами знаете.

Вдруг послышалось удивлённое:

– Командир, а ведь тебе тоже прилетело.

Сюрприз!

– Что прилетело?

Глорр говорил совершенно уверенно:

– «Серая стрела», вот что. Отскочило полтора десятка чешуек. Вот тут, над задней левой.

– Клянусь гребнем Чёрного, ничего не заметил.

Это было правдой. Выходит, вражеский маг оказался не столь уж истощён. А я проявил беспечность. Но разбор прегрешений отложим.