— От мамы, — сказала девочка и накрыла брошь ладошкой. А потом поинтересовалась, зачем Гест спрашивал, христиане они или язычники, она и сама думала об этом, еще прежде чем услыхала его рассказ про Ананию и ослепшего Савла.

— Я хотел узнать, ставить ли кресты на могилах. Стейнунн задумалась, потом спросила:

— А крест — это хорошо?

— Я не знаю, — ответил Гест. Глядя в ее открытое, искреннее лицо, он понял, что не способен дать ей тот ответ, какого она желает, такой ответ может дать перепуганному ребенку только верующий, причем более праведный, чем даже Кнут священник. Но все-таки сказал, что, собственно говоря, крест — это человек, замученный, но спасенный и оттого счастливый, обретший вечную жизнь.

— Что значит спасенный? — спросила Стейнунн.

Той ночью, когда явились они, Гест сидел на холме и смотрел на север, прямо навстречу челну. Он даже не сразу сообразил, что это челн, ведь царило безветрие, воздух полнился глубокой синевой, и ему подумалось, что там мираж, или утес, или кит, но потом он разглядел, как взблескивают лопасти весел.

Гест бросился в дом, разбудил детей. Девочки расплакались. Он схватил их за руки, вытащил на лужайку и велел схорониться в росистой траве — вот как замерзнут, так вправду будет повод для слез.

Вместе с Ари он снова взобрался на холм, к каменной пирамиде. Челн приближался, они уже слышали плеск весел. Ари дрожал всем телом, Гест ладонью похлопал его по спине.

— Я вижу только пятерых, — шепнул он.

Челн скользнул в пролив, исчез из виду, донесся глухой стук, потом они снова увидели корму, которая бесшумно прошла прямо под ними. Гест заметил, что двое мужчин, сидевшие на веслах, гребли одной рукой; один человек безжизненно лежал на парусе, еще один — на кормовом настиле, а на носу, облокотясь на собственные колени, сидел одетый в серое великан, будто спал.

— Это Транд, — прошептал Ари.

Передний гребец обернулся, посмотрел на берег, что-то сказал, серый великан поднял голову, но не оглянулся. Халльбера и Стейнунн встали на ноги и заревели. Гест схватил камень, запустил им в челн и попал в человека на корме, Ари угодил камнем в ближнего гребца. Вторым броском они достали лежавшего на парусе, третьим — другого гребца. Из челна не донеслось ни звука, словно там не люди, а призраки. Ари опять задрожал, выпустил древко копья и камни бросать отказался.

Гест метнулся к катку, рванул веревку — лавина камней рухнула вниз, в челн и на воду, тут наконец раздались крики, пронзительно громкие в тишине ночных гор; двое кое-как сумели подняться, Транд недвижимой тушей обвис на борту; громкий плеск, сдавленные вопли — челн перевернулся. Гест сбежал на берег, бросился в воду и раскроил топором череп первому, что сумел стать на ноги, потом хотел вернуться на сушу, но, поскользнувшись на гладких камнях, упал и волею случая уберегся от Трандова меча. Во рту чувствовалась горечь морской воды, ему было зябко, однако он успел заметить, что Транд бьет левой рукой. Выбравшись на берег, где его ждал Ари, он гаркнул в лицо мальчишке, что надо бежать в дом.

— Это же всего-навсего дети! — послышалось за спиной.

Девочки оставили дверь открытой. Гест вбежал внутрь, велел им спрятаться в спальне, запереться на засов и не выходить, пока он не разрешит; Ари пускай станет за входной дверью и по первому его зову выскакивает с копьем наружу.

Через черный ход Гест выбежал из дома, прокрался вдоль стены и увидел двоих — Транда и еще одного, они ковыляли по лужайке, прямиком к двери большого дома. Гест метнулся к ним и всадил копье в спину Транда, тот рухнул ничком, сбив с ног своего приспешника.

Дверь распахнулась, Ари выскочил на лужайку, споткнулся и вонзил копье в бедро Трандова приспешника. В следующий миг Гест добил врага и крикнул Ари, что Транда надо связать, сам кинулся на великана сбоку, заломил ему руки за спину, услышал стон и сообразил, что правая рука у Транда сломана.

Ари не двигался.

Гест кликнул девочек. Тоже безуспешно. Он чувствовал, что великан под ним шевелится, а у него самого изо рта течет слюна. Стукнул Транда по затылку обухом топора, оглушил, встал, утер рот, яростно глядя на Ари, который все так же молча сидел на корточках подле мертвеца.

Пришлось Гесту самому идти за веревкой и связывать Транда. Потом он выпрямился и сверху вниз глянул на себя.

Страха не было. Тягучая слюна снова текла изо рта прямо на грудь. Он дрожал всем телом. Но страха не было. Рана от копья на спине Транда кровоточила, на шее виднелся старый шрам. Темные волосы висели сальными космами, великан открыл глаза, лицо у него было опухшее, землисто-бледное, одна нога тоже со шрамом.

— Жалкая смерть для мужчины, — простонал он, прищурясь на Геста, который опять утер подбородок и спросил, где Транд получил свои увечья.

Тот не ответил, даже и не пытался. Гест полюбопытствовал, удалось ли им взять на севере дань, вообще-то причитающуюся трандхеймскому ярлу.

На сей раз Транд открыл рот, прошипел, что пришел сюда не затем, чтоб отвечать на дурацкие вопросы, и с громким стоном закусил зубами бороду.

— Значит, ты пришел, чтобы умереть?

— Твоя власть, тебе и решать. Кстати, кто ты такой?

— Ты умрешь той смертью, которую заслужил.

Гест принес кувалду, вколотил посреди двора толстый кол, посадил Транда к нему спиной и привязал, накинув на шею петлю.

— Ступай приведи девочек, — велел он Ари, сам же потащил мертвеца вниз, к бухточке, где были свалены трупы скотины. Возле берега обнаружились еще три покойника — двое утонули, третьего уложил Гестов топор, — их он тоже отволок в бухточку.

Когда Гест вернулся, девочки стояли во дворе, испуганно глядя на связанного пленника. Гест плюхнулся перед ним на траву и опять спросил, много ли богатств он награбил на севере.

— К чему ты клонишь? — буркнул Транд.

— Хочу знать, что у тебя за враги, — сказал Гест. — Можно ли мне тебя убить.

Транд промолчал.

— Пощады будешь просить?

Транд по-прежнему молчал, выпучил глаза, дышал с трудом. Гест ослабил удавку у него на шее, повторил вопрос. Транд молчал.

Гест принес еще два кола, вбил в землю перед пленником, привязал к ним его ноги, так что сидел тот теперь враскоряку и не мог вырваться. Они запалят костер у него между бедер, сказал Гест. Услышав это, Транд дернулся всем телом, закричал:

— Убейте меня сразу! Пытки — это позор!

Ари сходил за берестой, Гест наколол дров. Стейнунн принесла из дома горячих углей, зажгла бересту. Транд пытался вырваться из огня, оглашая светлую ночь пронзительными, несусветными криками, чайки над падалью умолкли, с гор потянуло прохладным ветерком, а орлы, что все время парили над усадьбой, улетели за горизонт.

— Я мог бы устроить тебе кровавого орла,[45]— буркнул Гест, меж тем как дикие вопли не стихали ни на миг.