— Мне кажется…

— Плевать! — оборвала Анжелика и раздраженно сузила черные глаза. — С чего вдруг ты его защищаешь? Неужто и тебя покорил душка Лайонел? — Она шагнула к юноше и подняла его голову за подбородок. — Или ты боишься его?

— Я не боюсь. — Бледные, по-детски пухловатые губы дрогнули.

Девушка вспомнила холодную красоту Лайонела и тоскливо вздохнула. Он поступал как хотел и мог себе это позволить, потому что прекрасно осознавал — достойную замену ему не найдут.

— Проклятый Лайонел! — простонала Анжелика, с ненавистью глядя на цветы. — Что же ему нужно от этой рыжей? Даймонд, видел бы ты ее! Она… она обычная! Уж не знаю, что нашел в ней псих Вильям, но Лайонелу такие не нравятся, он понимает кое-что в красоте!

— Тогда тебе не о чем беспокоиться, — обронил юноша.

Анжелика неестественно звонко рассмеялась.

— Я вовсе не беспокоюсь! — Опустившись на постель, она взяла паука. Какое-то время поглаживала длинные лапы, склонив к нему лицо, потом взглянула на юношу и весело сказала:

— Ну же, расслабься, дорогой!

Ее пальцы коснулись тела паука.

— Мика, поведай-ка, о чем думает этот мальчишка!

Девушка хмурила брови, надувала губы, постукивала длинными белыми ногтями по шелковому покрывалу, а паук шевелил лапами, прикасаясь к ее ладони.

Наконец ей это надоело. Анжелика вздохнула и, уронив голову на черное, расшитое золотым бисером платье, обиженно поделилась с пауком:

— Упрямый какой! — Ее взгляд скользнул по юноше. — Даймонд, как ты это делаешь?

— Я ничего не делаю, — спокойно ответил юноша.

— Обманщик! — кокетливо улыбнулась девушка и, скрестив лодыжки, потребовала: — Расскажи мне, я хочу знать! — и уже без улыбки добавила: — Немедленно!

Даймонд, не глядя на нее, прошептал:

— Мне нечего рассказать.

Анжелика резко вскочила и указала на дверь:

— Тогда убирайся!

Юноша шагнул в дверной проем, но, вспомнив про цветы, приподнял букет:

— Что с ними делать?

— Избавься от ни… — Она не договорила и задумчиво наклонила голову. — Пойди и швырни их ему в лицо! И скажи, да смотри, передай дословно: «Я не принимаю цветы от того, кто околачивается как бездомный щенок у всяких подъездов!»

Девушка выжидающе приподняла брови.

— Он меня убьет, — выдохнул Даймонд.

— Ты боишься? — презрительно рассмеялась Анжелика.

— Нет, но…

— Прекрасно. — Она приблизилась к нему почти вплотную и коснулась его алебастровой щеки, точно благословляя. — Тогда иди!

На белом от инея стекле был ее портрет. Те же глаза, нос, рот, кудри… Катя не могла оторвать взгляда от окна. Изображение походило на фотографию — с такой точностью художник передал все черты.

— Как он это сделал? — До девушки только дошло, что рисунок написан изнутри.

«Был ночью в комнате? Как вошел?» — заметались в голове вопросы. Сделалось не по себе, по щекам побежали мурашки, волосы на затылки привстали. Катя сцепила холодные руки в замок, продолжая разглядывать необычный подарок на своем окне.

— Катя, бегом завтракать! — позвала из кухни мама.

Девушка резко задернула занавеску. Она себе-то не могла всего объяснить, а уж родителям и подавно. Вряд ли их обрадовал бы тот факт, что в квартире ночью побывал кто-то посторонний.

Катя выпила чаю, съела бутерброд с сыром и уже хотела идти собираться в колледж, но мама усадила ее обратно на табуретку:

— Будешь так питаться — малокровие заработаешь!

— Но я уже сыта, — простонала Катя, отодвигая от себя тарелку с подогретыми блинами. — И если стану запихивать в себя насильно, то заработаю заворот кишок!

— Не говори того, чего не понимаешь! — рассердилась Валентина Васильевна.

Катя отвернулась.

Мать любила придумывать болезни на пустом месте. Она всех без конца лечила. В ее комнате целая полка была завалена книгами по медицине.

— На, яблоко хоть пожуй, — подсунула ей мама.

Девушка взяла яблоко и, пообещав: «В колледже съем», сбежала в свою комнату.

Одевалась она сегодня быстрее обычного, но как назло, любимые колготки на батарее не успели высохнуть, кофта оказалась с чернилами от ручки на рукаве, Я все резинки для волос куда-то запропастились.

Катя металась по комнате, пока не поняла, что все ее попытки поскорее одеться и выйти на улицу, где ее обещал ждать Влад, абсолютно тщетны.

«Сегодня все у него спрошу», — пообещала себе девушка, запуская ноги в черные колготки, — он не может приходить ко мне ночью и… не должен так делать! Да и как? Это само по себе немыслимо, окна закрыты, дверь закрыта… Если только он умеет проходить сквозь стены. Тогда кто он вообще?»

Катя застегнула молнию бежевой юбки до колен, надела белую вязаную кофту и открыла ящик стола, где лежала ее малочисленная косметика. Недолго посмотрев на тушь для ресниц, коробочки теней, она пошла в коридор.

«Не красилась, не красилась, а тут вдруг накрасилась… Будет похоже, будто я очень стараюсь ему понравиться. Просто из кожи вон лезу!»

Ей казалось, если нанесет макияж, Влад может расценить это как жалкую попытку произвести на него впечатление. А жалкой в его глазах совсем быть не хотелось.

«Уж лучше остаться прежней, чем насмешить окружающих».

Но губы она все-таки накрасила, правда, гигиенической помадой.

Пока спускалось по лестнице до первого этажа, Катя вполголоса репетировала речь: «Влад, рисунок просто замечательный, я в восторге, но…». Лучше по-другому! «Влад, у меня нет слов, но…»

«Нет слов, но все-таки я говорю, какой-то нелепый каламбур получается», — мысленно посмеялась она над собой.

— По-другому! «Влад, я видела рисунок… теперь у меня много вопросов!»

«Ну да, а раньше их было меньше! Сама же сказала ему: расскажешь, когда захочешь. Как глупо! Не очень- то он торопится рассказывать! Да и зачем, если такую рохлю, как я, все устраивает?!»

— Влад, ты учился в художественной школе? Твой рисунок… твой рисунок… — Девушка горестно усмехнулась и распахнула входную дверь.

Когда она его увидела, стоявшего на крыльце, в белом пуховике, вельветовых штанах цвета крем-брюле, все заготовленные фразы позабыла. Улыбка сама собой растянулась на губах. Катя перебирала в голове знакомые слова, но не понимала их смысла, пока не дошла до одного-единственного, которое само вырвалось:

— Спасибо! — Ни вопросов, ни упреков — лишь одно слово и необыкновенное чувство эйфории от пристального взгляда зеленых глаз, едва заметной улыбки, аромата одеколона — свежего, легкого и дразнящего.