В начале второго года с ассистентами случилась некоторая чехарда, и в итоге на этой позиции закрепилась мисс Люсиль. Она много лет прожила в США и по всем вопросам вела со мной исключительно корректную деловую переписку, лучший образец которой у меня еще будет повод тут процитировать. Предполагалось, что мисс Люсиль будет работать с Игнатом и дальше, но на следующий год директор решила доверить ей первоклашек, а нам досталась мисс Жозетт, которая раньше преподавала литературу в старших классах и была не прочь сбавить нагрузку.

С мисс Жозетт Игнат подружился не на шутку. Он не хотел уходить из школы, пока она оставалась там, несколько раз ходил с ней гулять и побывал у нее в гостях. Благодаря мисс Жозетт Ганя начал говорить по-английски безо всяких комплексов – хоть и путаясь во временах и иногда забывая какие-то слова, он уверенно вел беседу. Когда я звонил ему по телефону, он отказывался говорить по-русски, если был в школе. Кроме того, мисс Жозетт вдохновила Ганю начать самостоятельно пользоваться электронной почтой и скайпом.

Появление ассистентов сильно облегчило нашу жизнь, но у этого была и оборотная сторона. Постепенно Ганя стал привыкать к тому, что, если ему что-то непонятно, то можно переложить проблему на, как он говорил, «помощника». Сначала это случалось довольно редко, но после того, как он с легкой руки мисс Даниэлы перепрыгнул на класс старше, многое стало для него почти непреодолимым – особенно экономика и биология. Даже с его любимой математикой начались трудности: тригонометрия и задачи на квадратные уравнения не давались так легко, как прежние темы. На самостоятельное получение хотя бы одной новой медальки в IXL уходил не один день. Ганя требовал помощи, и, если я отказывался, начинал злиться и безобразничать. А вот в школе добрая мисс Жозетт всегда шла ему навстречу. Последствия этого обнаружились довольно быстро: на контрольных Ганя стал получать двойки и тройки. Вслед за мисс Жозетт мальчик не видел в этом большой проблемы. Как он говорил нам, «она все в порядке» – так он переводил she is all right.

Мисс Даниэла, посоветовавшись с учителями, предложила нам перевести Ганю на облегченную программу по Science (география, биология и потом химия) и экономике – это означало, что ему надо будет писать сокращенные варианты контрольных работ, и лишало возможности в будущем сдавать по этим предметам полноценный экзамен. Не то чтобы у нас были какие-то виды на экономику, но вот, например, один предмет Science для поступления в вуз, как правило, нужен. В общем, мы были всей этой ситуацией недовольны и попытались, как и раньше, найти из нее выход с помощью усиленных занятий дома. Но это было не так-то легко.

Когда мы уезжали на Мальту, то оставили Ивана числиться в его московской спецшколе – чтобы российское образование у него тоже было. Он должен был время от времени присылать по электронной почте контрольные работы, а в конце года сдавать очный экзамен по нескольким предметам. По английскому Ване ревниво поставили тройку, хотя он год на нем учился, да и до отъезда на Мальту были только пятерки. Но это были еще цветочки – в самом конце августа выяснилось, что Иван не зачислен в следующий класс из-за каких-то старых обид директрисы на Диниса, что-то он ей там год назад не так сказал. В общем, больше общаться с этой школой не хотелось, и мы перевели Ивана на заочное отделение в частную школу «Наши пенаты». С ними никаких проблем не обнаружилось, поэтому еще через год туда же, на обычную общеобразовательную программу, устроили и Игната – прямо из школы VIII вида. Сначала хотели, с учетом мальтийских успехов, пойти на класс постарше, но его взяли только в шестой – в строгом соответствии с личным делом. С другой стороны, торопиться нам было некуда. Хотя на Мальте Игнат шел по программе на два года старше, в российской школе вызывала много трудностей литература. Одно только слово сочинение до сих пор приводит меня в трепет и не умещается в голове. Да и сам список литературы включал в себя таких гигантов ума, что страшно было прочитать даже их фамилии.

Самостоятельно книги читать Игнат не умеет до сих пор. Простенькие коротенькие рассказики только. А если что-то посложней, то мне приходится сначала на пальцах ознакомить его с сюжетом, а потом я читаю ему вслух, и мы останавливаемся на каждом предложении, разъясняя его смысл. Получается долго и трудно, но мы все равно читаем очень много. Библейские истории Ганя знает хорошо – обожает заповеди, как всякие правила. Любит мифы, сказки, а вот события реальной жизни не укладываются у него никак. Хорошо идет Пушкин, его слог вполне созвучен Ганиному восприятию мира. Мальчик выучил несколько стихов наизусть, с удовольствием читает «Сказку о царе Салтане», «Руслана и Людмилу» и даже очень полюбил «Медного всадника». Это впечатление мы закрепили иллюстрациями Бенуа и поездкой в Питер. Поскольку усваивание материала требует нечеловеческого количества повторений, я ввела в режим дня аудиокниги: укладываясь спать, Ганя слушает заново то, что мы читали днем.

Но это Пушкин. А вот когда дело доходит до ироничных писателей с хитрым подтекстом – мы плывем, не видя дна. Чехов! Аверченко. Тэффи. Это все за гранью нашего понимания. Зато дверь в мир Гоголя открыл чудесный советский мультфильм «Ночь перед рождеством». И еще у нас есть большая книга с замечательными иллюстрациями Лавро Кость, которую Ганя полюбил читать вслух. И даже цитировать. Как-то во время летних каникул в Москве, выходя из подъезда Игнат поразил Диниса неожиданным вопросом:

– Ну что, пойдем к бабе?

Динис опешил и немедленно подумал всякое, но уточнил:

– К какой бабе?!

– Которая жарит на рождество колбасу, как черт грешников! – был ему гоголевский ответ.

На этой радостной волне мы легко одолели «Нос». Особенно мальчика радовал момент, когда запеченный нос нашли в хлебе. Любовь к страшному и к готовке переплелись тут замысловатым образом.

«Муму» Тургенева произвела сильное впечатление неожиданно трагическим финалом. Мальчик погрустнел и сделал вывод, что не все в этой жизни хеппи-энд.

«Повести Белкина» и «Дубровский», по счастью, все экранизированы, и мы закрепляли наше чтение и усвоение материала просмотром хороших фильмов. Но как быть с грядущей «Капитанской дочкой» и с «Героем нашего времени», я пока представления не имею. И еще мы сломали зубы на «Тарасе Бульбе»! Он же практически не по-русски написан, и переводить мне приходилось чуть ли не каждое слово. Не осилили…

Впрочем, требования к сочинениям в «Наших пенатах» пока были очень щадящие. Читая со мной программные произведения, Ганя вполне мог сам ответить на большинство вопросов, ну и некоторые я ему подсказывала.

Историю мы тоже вместе проходили, и какое-то представление о древнем и средневековом мире у Гани сложилось. Но контрольную он на всякий случай писал вместе с Динисом – где-то же папа должен применять свой красный диплом истфака?

Математику, русский и другие предметы Ганя сдал без особых сложностей, тут отметки у него получше, чем в мальтийской школе. Но призрак ОГЭ уже бродит по нашим Европам – хотя в запасе еще есть несколько лет.