английский армейский грузовик у меня за спиной, припаркован у шалмана. На борту арабские письмена. Внутри девушка, связанная, с кляпом. Похоже, из наших.

– Час назад пропала медсестра из санроты танкистов, только что доложили.

– Да, я получил информацию, – подтвердил я. – У машины двое, оба вооружены, у одного что-то длинное под халатом, вроде пистолета-пулемёта, другой всё локтем придерживает своё оружие, похоже пистолет. Возможно, гранаты.

– Не сообщал?

– Нет ещё. Водителя машины нет, а без него начинать не стоит. Один из бандитов в кузове, тот, что с автоматом, а второй у заднего борта прогуливается.

– Понял, – одним губами ответил мне взводный. – Ждите тут, к грузовику не подходить.

– Есть, – козырнул я и вернулся к патрулированию, а машина лейтенанта укатила.

Примерно через двадцать минут мы не без интереса наблюдали, как шестеро афганцев – по одеждам они, а на самом деле бойцы спецподразделения КГБ, эти парни тоже тут дислоцировались – ловко скрутили всю тройку душманов, освободив девушку. Вскоре всё вокруг было наводнено нашими, но также быстро все разъехались, а мы, пообедав в стороне, продолжили патрулирование.

А потом я нашёл обоих парней из нашей роты. Они измордованы, но живые, содержатся в погребе одного из зажиточных домов, в котором, между прочим, живут узбеки. Время патрулирования ещё не вышло, поэтому я вызывал дежурного по штабу и сообщил кодовым словом, что у меня есть важная информация. Хорошо, что нам выдали список с этими кодами, даже заучивать не заставили: они меняются часто.

На подобные вызовы реагируют довольно быстро, не так уж часто они бывают, вот и сейчас начальник разведки полка, майор между прочим, лично приехал на своём уазике. Без охраны, только водитель, не опасается один ездить.

Покинув машину, он потянулся и, когда я подошёл и козырнул, велел:

– Докладывай.

– На меня вышел местный житель, в первый раз его видел. Когда отливать отошёл, он подошёл, мы и пообщались. Он говорит, парни наши похищены, но живы, предлагал выкупить информацию по ним. Они не у него, но он знает, у кого, своими глазами видел, как хозяин дома на них боксёрские удары отрабатывал. Побиты они сильно. За информацию он хочет грузовик КамАЗ с грузом боеприпаса для «Шилки», после этого даст адрес, где их содержат. Подойдёт через час.

– У него что, «Шилка» есть? – несколько удивился задумчивый майор.

– Без понятия, товарищ майор.

– Попахивает мошенничеством. Обманет он, оплату возьмёт и сбежит. Да и никто не даст такую цену. Оружие и боеприпасы… С командиром полка нужно поговорить. Опиши мне этого продавца информации.

Грузовик с боеприпасом для зенитной установки я не получу, это я понял окончательно. Не принято тут ещё, чтобы военнопленных на оружие обменивали, да ещё такое. Ну, я особо и не надеялся, губу, конечно, раскатал – а вдруг? – но понятно, что так и будет. Да и не собирался я наживаться на беде двух парней, просто закинул удочку. Крючок сразу сорвало, слишком зубастая оказалась акула.

Я начал перечислять приметы информатора и вдруг замер, глядя за плечо майора.

– Что? – сразу спросил он и не думая дёргаться или оборачиваться.

– Вижу я его. Только что в чайхану зашёл. У него халат с зелёным поясом. Точно он.

Удобная всё таки вещь Взор. Этот парень, перекуп с рынка, к узбеку, державшему наших в плену, несколько раз за день заходил, и я уверен, что о пленных он знает. Поэтому, когда он появился на рынке, я его и сдал. Дальше майор, которому снятый комбат был другом, раскрутит это дело и постарается вернуть бойцов живыми.

Майор, молча кинув, укатил, а нам через полчаса дали приказ возвращаться в казармы: время патрулирования закончилось. Взором я с интересом наблюдал, как взяли перекупа, а затем штурмом – двор узбека. Парней освободили и отправили в санроту. Там как раз и девушка пленённая в себя приходила. Подслушав допрос бандитов, которые её стерегли, я узнал, что на неё был заказ: один горный хан (в горах пять домов – уже аул, значит, хан) увидел девушку в городе и возжелал, вот и заказал похищение, сейчас разбираются.

Парни наши побиты, но госпитализация им не потребовалась, завтра их вернут. Сейчас с ними особисты работали, да и военная прокуратора тоже нарисовалась откуда-то. Перекупа спрашивали насчёт продажи информации по парням, но он уверял, что не было такого и он ко мне не подходил. Ему, разумеется, не поверили, и особисты сумели убедить его, что всё-таки подходил. Перекуп, косясь на пудовые кулаки бойцов и стараясь не шевелиться, чтобы помятые рёбра не давали о себе знать, кивал и соглашался: мол, было такое, подходил, бес попутал. А я у нас в штабе батальона писал рапорты по этим делам.

А что касается советского вооружения и боеприпасов, то я вот что решил: будет возможность и время, наведаюсь на территорию Западной Украины, там в основном хохлы устроились, что потом будут орать «хайль Гитлер», то есть «слава Украине». Поэтому их ограбление я не считал чем-то нехорошим. Может, усилят там контроль и не дойдёт до переворота.

До окончания срока службы мне оставалось тринадцать месяцев, надеюсь их пережить, а дальше будет видно. На сверхсрочную оставаться я и не думал.

Хранилище нужно качать, и чем быстрее, тем лучше, чтобы было куда убирать трофеи. Поэтому каждый вечер, как только темнело, я убегал на берег речки (парни думали, что к местной девушке) и качал Хранилище по два-три часа, иногда четыре удавалось отхватить.

Так месяц прошёл, другой, Новый год отметили, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой наступил. За это время я заработал ещё одну медаль «За отвагу». Как? Да командование батальона поняло, что со мной можно и нужно работать, я имею нечеловеческую чуйку. К счастью, это универсальный ответ – мол, чуечка сработала, – и тут это объяснение тоже прошло. Меня часто отправляли в патрули по городу, потом – на блокпосты, и у меня больше двух десятков задержаний было. В общем, поняли, что стоит чаще меня использовать.

А уж когда меня с очередным конвоем (не одного, весь мой взвод был) в сторону Кабула отправили и я обнаружил фугас и засаду, мной заинтересовались особо. Банду мы прижали, а тут и наши на вертушках подлетели да высадили десант, загоняли они банду и почти всю уничтожили. В том бою я и заработал медаль. Из АГС-17, приваренного к башне нашей БМП, я так точно положил несколько очередей, что половина моджахедов там на склоне и осталась, тридцать семь тел насчитали. Вообще, орден хотели дать, но меня там