– В норме. Поднимаются – прошли промежуточную площадку.

– Иди пообедай. Я посижу…

Борис уступает мне «баночку» и уходит в кают-компанию. А «этажом» выше на вертолетной площадке становится шумно – авиагруппа срочно готовит к вылету противолодочный вертолет…

Вторая смена закончила погружение, подняв на поверхность шесть тел с «Антонова». Все шестеро лежат плотным рядком на юте неподалеку от забортного трапа. Среди них и капитан корабля Иван Брагин – пожилой дядька с полноватым лицом, обрамленным рыжей скандинавской бородкой. И штурман Алик Скоробогатов – молодой светловолосый парнишка. И радист Егор Епишев, напугавший меня белым гипсовым лицом. И инженер-радиометрист Мария Плешакова – красавица с темным пятнышком родинки над верхней линией губ.

Нет смысла нести их на вертолетную площадку или долгое время держать на воздухе еще где-то. Корабельный врач принес стопку сложенных пластиковых мешков черного цвета, быстро осмотрел тела на предмет повреждений, сделал какие-то записи в рабочей тетради. И распорядился, обращаясь к помощнику командира:

– Пусть с трупов стечет лишняя вода. Через пять минут прикажите уложить тела в мешки и отнести в холодильник. Носилки сейчас доставят из медблока…

Противолодочный «Ка-27» вернулся около часа назад. Выставляя барьеры, его экипаж сбросил в море более тридцати гидроакустических буев; зависая над поверхностью воды, опускал гидроакустическую станцию и подолгу прислушивался к шумам… Бесполезно. Или корабельным акустикам показалось, или лодка легла на дно и затаилась.

Я согрелся и пришел в себя после череды утомительных погружений. А сейчас готовлюсь к последнему спуску, завершающему нашу работу возле погибшего «Академика Антонова». Его команда состояла из десяти человек судового экипажа и восьми научных сотрудников. После осмотра всех помещений судна обнаружено двенадцать трупов. Остальные в момент катастрофы оказались за бортом, и найти их не представляется возможным.

Итак, моей смене предстоит поднять шесть оставшихся на глубине человеческих тел. Я уже начал переодеваться, когда рядом возник Сергей Сергеевич.

– Есть дело, – шепнул он и показал на открытый ангар: – Отойдем…

В ангаре шеф подводит меня к невысокому инструментальному шкафу и разворачивает на его крышке карту морского дна, найденную в ходовой рубке «Антонова». В верхнем углу листа ровным почерком выведено: «Карта морских сокровищ».

– Я заинтересовался этими художествами после сегодняшнего разговора с Анной Аркадьевной Воронец, – неторопливо начал генерал, позабыв о моей подготовке к погружению. – Видишь ли, Евгений, оказывается, после неудачных испытаний ракет экипажам научных судов частенько приходилось искать с помощью эхолотов их обломки в своих зонах ответственности. Ну… чтобы при необходимости иметь возможность поднять какие-то элементы и переправить инженерам для определения и анализа неисправностей.

– Разумно.

– Так вот какая у нас получается картина. Экипаж «Антонова» запросто мог использовать в поисковой работе новые чистые карты. Тем не менее хранил и пользовался этой старой – изрисованной и потрепанной, – показывает он на карандашные отметки. – Ну, улавливаешь мысль?

– Пока с трудом.

– Ладно, вот сюда смотри.

Его палец упирается в район, где в данный момент находятся «Адмирал Никоненко» и траулер «Аквариус». В пределах района карандашом нанесены две отметки: крестик, обведенный кружком, а рядом – почти вплотную – просто крестик. Голый, без кружка.

– Соображаешь? – пытает меня старик.

Честно говоря, я прилично устал и вдобавок промерз, в связи с чем мозг работает через раз. Чешу затылок, напрягаю извилины… После длинной паузы до меня доходит суть задачки.

– Это просто, – тоном вальяжного человека заявляю экзаменатору. – Обведенные крестики – старые метки; простой крестик – новая, еще не проверенная.

– О! – радостно возносит к небу указательный перст Сергей Сергеевич. – И что у нас, исходя из данной теории, получается?..

А получается, что молодой светловолосый парнишка по имени Алик (царствие ему небесное!) в последние мгновения своей жизни успел-таки нанести на карту маленький крестик, обозначающий обломки ракеты, которых ранее тот же корабельный эхолот в этом районе не видел.

* * *

Георгий – командир спуска.

Проверив наше снаряжение и намереваясь покинуть надувную шлюпку, он вдруг остановился и как бы невзначай напомнил:

– Командир, с учетом погружения твоей смены мы использовали тридцать четыре комплекта.

Одним комплектом мы называем два баллона (с гелием и кислородом) и один регенеративный патрон с химическим поглотителем для удаления из смеси углекислого газа. Каждый из нас обычно возит с собой в командировки по четыре комплекта; значит, всего было сорок восемь. Да, осталось негусто – на пару полноценных погружений. Этого мало, но что поделаешь – большего груза мы таскать на горбу не в состоянии. Нас и так везде встречают автобусы или грузовики, которые мы забиваем своими шмотками, снарягой и оружием под завязку – сами еле помещаемся. На корабле имеются кое-какие запасы для простеньких аквалангов: азот, воздушная смесь, кислород… Азот из-за больших рабочих глубин добавлять в дыхательную смесь – смерти подобно, а одного кислорода мало. Нужен гелий.

– Жора, мне эта информация под водой, сам понимаешь… как DVD-плееру – перемотка.

– Доложить шефу?

– Да уж, сделай милость. И пусть принимает решение: экономить остатки или заказывать с Большой земли дополнительные комплекты. Мы же не знаем его наполеоновских планов…

Погружение проходит спокойно, не считая небольших помех при использовании гидроакустической связи. То слабые щелчки, то шипение. Обычно такие звуки издают косяки мелкой рыбы и хищники покрупнее, сопровождающие свою добычу.

– «Скат», я – «Ротонда», – тревожит Устюжанин, едва мы достигаем промежуточной глубины.

– «Ротонда», я – «Скат», – отвечаю товарищу, – группа продолжает погружение.

– Вы сначала к обломкам – правильно понимаю?

– Так точно. Пока налегке – посмотрим, что там. А потом за телами.

– Понял. Удачи.

Спасибо, и вам того же…

Вооруженная автоматами пара остается на «площадке». Старший – тридцатилетний капитан третьего ранга Миша Жук; вторым я «пристегнул» Фурцева – довольно ему на сегодня мерзнуть. Рядом, почти касаясь моего плеча, плывет Боря Белецкий. Он не выглядит уставшим и с готовностью согласился подменить на глубине Игоря. На полкорпуса отстают два наших товарища – относительно молодые, но уже опытные пловцы: Золотухин и Хватов.

Затонувшее судно осталось где-то позади. Мы все ближе подходим к месту, отмеченному на «Карте морских сокровищ» двумя крестами. В наушниках все чаще слышатся щелчки, треск и шипение.