Через минуту Жора пересекал чужой двор, строго держа взгляд на дверях дома Салимана – в надежде, что он заметит его и пригласить. Он сбавил скорость и почти остановился, когда услышал с крыльца голос своего друга.

– Жора, заходи.

Жора не хотел сразу принять приглашение и решил повыпендриваться.

– Да, нет. Неудобно как-то.

– Ну, смотри.

– Ладно, зайду, а то обидишься.

Увидев на столе баклажку вина, Жора спросил:

– Красное? Полезно для здоровья. А здоровье нужно, чтобы пить водку. – Ха-ха.

– Я водку не пью, – сказал Салиман. – Только вино.

– Вино дешевое? А то я дорогое вино не пью.

– Почему? – удивился Салиман.

– Потому что его делают для непьющих.

– Ха-ха, – «сказал» Салиман. – Ну и вкусы у тебя, парень. Есть другое мнение: дешевое вино лучше для снятия стресса, потому что ты не переживаешь о потраченных деньгах.

Через минуту Жора произносил тост – длительная и ненужная церемония. Рука тряслась, и вино разлилось через края стакана – капли начали стекать на скатерть. Жора выпил залпом, и ему стало хорошо. Он почувствовал, как теплая сладостная дрожь пробежала по всему телу. Слава богу!

* * *

Вот так они, тост за тостом, опорожнили двухлитровую баклажку. На дне осталось граммов двести – ни к селу, ни к городу. Салиман, увидев, что глаза Жоры были прикованы к баклажке, распорядился:

– Жора, забери остаток на похмелье.

– Да я думаю о Павлыче, – сказал Жора.

– Забери!

Когда Жора ушел, отец спросил Салимана:

– Ты так его уважаешь.

– Да, папа, – произнес Салиман. – Хороший парень. Он мне столько помогал, когда он работал главным энергетиком. Теперь он брошенный – с работы выгнали, жена ушла, дети не общаются.

– Во всем виновата водка, – предположил отец Салимана.

– Нет, – отрицательно покачал головой Салиман. – Отношение людей, а водка потом.

* * *

Жора, придя домой, начал искать посудину поменьше – не будет же он волочить с собой по хутору полупустую баклажку. Он скользнул взглядом по кухне. Хоп! Вот она. Маленькая и красивая бутылка из-под уксусной эссенции. Полная. Жора зубами вцепился в пластмассовую пробку и порвал ее, расплескав кислоту на нижнюю губу. Кончиком языка он слизнул ее, почувствовав, как она ущипнула его. Затем он нашел бутылку из-под водки, чтобы налить туда кислоту. Он стал ее рассматривать со всех сторон, вспоминая ее историю. Недолго думая, он налил туда уксус, плотно закрутил золотистую крышку и водрузил на полку верхнего шкафа. Он повернулся, затем вновь вернул взгляд на бутылку. Красивая зараза – поразительно смотрится. Прямо как настоящая водка – не попутать бы. Налив вино в маленькую бутылку, он направился спасать Павлыча.

* * *

Незаметно проскочили летние две недели. Страда в полном разгаре: люди как муравьи, машины мечутся от одного поля к другому, перевозя зерно. Впервые к уборке урожая привлекли иностранцев. Вначале у них все было хорошо, потом начались проблемы с электроникой из-за жары и перегрузок, а один комбайн не хотел запускаться вообще. Иностранцы вызывали своих специалистов из Ставрополя, Ростова, но бесполезно – никто не мог определить, «где зарыта собака». В конторе директор вспомнил о Жоре:

– Найдите и вызовите ко мне Жору.

– Вы же его уволили, Виктор Сергеевич, – с укоризной сказал инженер.

– Давай не будем обсуждать правильно я сделал или нет – просто вызови его ко мне, тем более платить ему ничего не надо. Отдашь пару бутылок водки.

– Все-таки не надо было с ним так поступать, Виктор Сергеевич, – стоял на своем инженер. – На его месте я бы не пришел – он даже обижаться не умеет. Вы сломали ему жизнь…

– Хватит! – оборвал его директор. – Ты знаешь, что это был приказ хозяина.

– Да, я знаю: их не интересуют судьбы людей. Но нам надо было стоять за него горой…

Когда Жору привезли к комбайну, иностранцы, увидев его, ухмыльнулись – это он их спец, в помятой одежде, с мешками под глазами и только красиво зачесанные волосы подчеркивали его былую статность и привлекательность.

Жора, выяснив причину поломки, попросил схему. Он ее развернул и с карандашом в руке прошелся по замысловатым линиям, бубня себе под нос турецкое выученное слово – «дилим—дилим», что означало поломку – и в одном месте поставил точку. Хамат полез под комбайн и достал дефицитное реле, спрятанное под комбайном, где-то на оси между колесами. Жора осмотрел деталь, вертя ее между пальцами, потом швырнул в сторону и посоветовал сделать прямое соединение. Хамат, хватая карандаш из руки Жоры, с надменной улыбкой сказал:

– Это я сам смогу.

Не успел Жора доехать до села, как за ним примчалась ремонтная машина, которая объявила, что комбайн загорелся. Когда Жору вновь подвезли к комбайну, он, увидев Хамата, ужаснулся: он стоял в стороне – обгорелый, оборванный и с ужасом в глазах; ухмылке на лице и уверенности в себе не осталось следа. Жоре понадобился один час, чтобы вырезать целую бухту проводов и сделать прямое соединение. Комбайн ушел догонять своих коллег.

* * *

Утром следующего дня Жора, очнувшись со сна, продолжал лежать на кухонном диване, боясь полностью открыть глаза: ему ночью снились кошмары и шестым чувством ощущал приближение трагедии. Повернувшись на спину, он нащупал мягкую подушку под головой, а спиной – диван, его вечное пристанище. «Жена позаботилась что ли? – спасибо ей». В своем воображении он ее никогда не покидал. Он думал, что она всегда рядом – стоит протянуть руку, и она коснется ее. Стоит позвать ее, и она отзовется как в лучшие времена его жизни: «Да, милый», – так ему легче жить. Не так уж плохо после бурного дня, из которого он помнит лишь первую половину. Он тихо открыл один глаз, потом второй. Он узнал знакомые очертания родной кухни. Все в порядке – значит, домой добрался нормально. Все в порядке, но не совсем – нужно промочить горло, а где ее взять? Голова начала раскалываться от боли. Тут уже никто не поможет, кроме самого себя. Он откинул одеяло и встал, напялив брюки. Тело не слушалось. Голова еле соображала и странно, что глаза могли различать раковину, посуду, оставленную на столе, стеклянный пузатый чайник с изогнутым носом. Его взгляд блуждал по окружающим предметам и пополз вверх, к шкафу. А там!.. Жора обомлел. Водка! Не может быть! Он прищурил взгляд, не веря собственным глазам. Он застыл на секунду. Еще пять секунд: «неужели жена позаботилась». «Наконец-то я ее воспитал». Он осторожно подошел и дотронулся трясущейся рукой холодного стекла – точно, водка. Самый любимый и самый чистый напиток на земле. Какое