Плюс в этом виделся только один: если станет достаточно морозно, их вряд ли в ближайшее время застигнет очередная метель.

Тяжкий изнурительный труд по уборке стойбища от тел вновь давал о себе знать. У нее болело все тело. Мышцы так и не отошли до конца.

Прокладывавшая путь Грауэл пыталась замедлить шаг, но силты ее поторапливали. И как тут охотнице не спешить, когда даже старшая силта могла идти быстрее ее?

Во время первого короткого привала Грауэл, которой хотелось идти помедленнее, шепотом заспорила с высокой силтой.

– Мы на территории врага, сестра, – сказала она. – Было бы разумно двигаться осторожнее, оставаясь начеку. Нам вовсе ни к чему в спешке наткнуться на кочевников.

– Сейчас ночь. Ночь принадлежит нам, охотница. И мы способны видеть то, чего не можешь видеть ты.

Грауэл с ней согласилась, но все же заметила:

– У них тоже есть свое колдовство, что они нам уже показали. Вряд ли стоит полностью полагаться на единственное…

– Хватит. Спорить не о чем. Мы не привыкли к спорам. И если ты не усвоишь этот урок за время нашего пути, он станет для тебя весьма тяжким.

Уставившись на снег под ногами, Марика пыталась представить, как далеко им еще топать. Насколько она помнила географию, крепость стояла в шестидесяти милях к западу от стойбища. Пока же они прошли самое большее пять миль, и в таком темпе им понадобится еще три или четыре ночи. Летом хватило бы двух дней.

Грауэл больше не спорила. Но по ее виду было ясно, что в душе она бунтует и, несмотря на благоговейный трепет и страх перед силтами, относится к ним с некоторым презрением. Язык ее тела не ускользнул и от силт. Вскоре после того, как они двинулись дальше, Марика заметила, как обе то и дело переглядываются. Грауэл вызывала у них недовольство.

– Впрочем, чего ждать от дикарки? – заметила старуха. – Ее не воспитывали в должном уважении.

Марика невольно оскалилась, едва не зарычав. Должное уважение? И где должное уважение со стороны силт к столь способной охотнице, как Грауэл? Где должное уважение к ее опыту и знаниям? Грауэл никогда не спорила ради спора, вроде какой-нибудь скучающей Мудрой, желавшей убить время.

Будущее в виде изгнания в крепость выглядело не слишком многообещающим. Чужие обычаи никому не нравятся.

Марика подумала, что она не какой-нибудь самец, чтобы покорно склонять голову. Если же силты считают иначе – их ждет куда больше проблем, чем они предполагали.

Вскоре, однако, тяготы пути заглушили вызывающие мысли. Она лишь тупо переставляла ноги в сапогах, и, хуже того, разум ее открылся нараспашку перед воспоминаниями из прошлого.

И тогда пришла настоящая боль. Душевная боль.

Двигавшаяся тяжелой походкой Барлог не раз налетала на Марику, когда щена останавливалась, уйдя в собственные мысли.

Раздражение силт росло с каждым часом.

Они устали от пребывания в глуши, и им хотелось поскорее вернуться домой. У них оставалось все меньше терпения, чтобы потакать выжившим из стаи Дегнан.

Марика удивилась, почему бы им в таком случае не идти самим, не обращая на остальных внимания. Судя по разговорам, у них не было перед Дегнанами никаких обязательств. Похоже, чувство долга, к которому взывали Скилджан и Геррьен, являлось для силт из крепости в лучшем случае поводом, чтобы грабить якобы обязанные им стаи. А все права и обязанности были односторонними, что бы кто кому ни обещал.

Она и сама ощущала все большее презрение к силтам, которое подпитывалось мучительной болью и усталостью. Прежде чем силты распорядились разбить дневной лагерь в тени огромного поваленного дерева, защищавшего от ветра, чувство это настолько усилилось, что силты смогли его прочесть. Их озадачило, что Марика оказалась намного более открытой и лишенной предрассудков, чем старшие Дегнаны. Усевшись рядом, они стали обсуждать этот вопрос, пока Грауэл и Барлог выкапывали укрытие в нанесенном под дерево снегу.

Высокая силта поманила Марику к себе. Несмотря на усталость, щена пыталась помочь охотницам, в основном собирая валежник. Они добрались до тех мест, где по берегам реки на крутых склонах росли высокие деревья. Как ни странно, местность становилась все более пересеченной по мере того, как река текла на запад. Хотя с плато, где располагалось стойбище Дегнанов, так не казалось, поскольку в целом земля постепенно уходила вниз.

– Щена, – сказала высокая силта, – в тебе кое-что изменилось. Нам нужно понять, почему за ночь ты вдруг нас так невзлюбила.

– Из-за этого, – коротко ответила Марика.

– В смысле – из-за чего?

Марика не боялась их, так же как и охотницы. Она ничего не знала про силт, поскольку никто ей о них не рассказывал.

– Вы просто сидите и смотрите, пока Грауэл и Барлог трудятся не только ради себя, но и ради вас. В стойбище вы кое-чем помогли. Немного. В том, что было не вполне обычным делом стаи.

Имелась в виду уборка тел.

Старшая силта не поняла ее. Младшая поняла, но осталась недовольна:

– Мы занялись этим только потому, что больше было некому. Мы силты. Силты не работают лапами. Это дело для…

– У вас все лапы на месте, и вы вполне здоровы. Уж точно здоровее нас, если способны нас так загнать. И работать вы можете. В нашей стае вы бы умерли с голоду, если бы не делали свою часть работы.

В глазах старой силты вспыхнул огонь. Высокая раздраженно фыркнула, а потом усмехнулась:

– Тебе еще многому предстоит научиться, малышка. Если бы мы занимались тем, о чем ты говоришь, мы бы перестали быть силтами.

– А быть силтой – значит считать себя выше других? У нас были в стае охотницы, которые тоже так считали. Но они работали, как и все остальные. Или голодали.

– Мы тоже вносим свой вклад, щена. Но по-другому.

– Вроде того, что защищаете стаи, которые платят вам дань? Подобное оправдание я всегда слышала от охотниц, которые каждую весну отправлялись в крепость. Платить дань в обмен на защиту. Вот только подозреваю, что этой зимой мы покупали защиту от силт из крепости, а не убийц из-за пределов Верхнего Поната. От вашей защиты стаям уж точно не было никакой пользы. Вы спасли три жизни. Может быть. В то время как стаи по всему Верхнему Понату истреблены под корень. Так что не стоит хвастаться передо мной своим чудесным вкладом, пока не покажете мне нечто большее.

– Вот ведь вздорная сучка! – сказала высокая, обращаясь к старухе.

Та была вне себя от ярости, на грани взрыва. Но Марика и сама распалила себя настолько, что ей уже было все равно, и она ничего не боялась. Она заметила, что Грауэл и Барлог перестали разрывать снег и неуверенно наблюдали за ними, положив лапы на оружие.

В том не было ничего хорошего. Стоило несколько поостыть, иначе могли возникнуть проблемы, с которыми не справился бы никто из них.