— Жаль, — ответил он мягко.

Наклонясь вперед, Мадлен нащупала у себя под юбками мешочек и отстегнула его от подвязки. Затем сунула его в саквояж и расправила подол платья. Но и после этого Рейн не позволил ей вернуться на прежнее место.

Вместо этого он нежно откинул ее на спинку сиденья и заглянул в лицо.

Мадлен затаила дыхание, гадая, не воспользуется ли Хэвиленд их вынужденным уединением, чтобы склонить ее к капитуляции.

Его слова тут же подтвердили ее опасения.

— Но и это еще не все, милая, — прошептал граф. — Я хочу показать вам, почему вы должны тщательно рассмотреть мое предложение.

Мадлен слабо покачала головой.

— Я уже давала вам свое согласие это сделать.

— Но я сомневаюсь в серьезности вашего обещания.

Он нежно провел пальцем по ее губам, отчего по телу девушки рассыпались жгучие искорки. Затем Он наклонился к ней так близко, что она ощутила тепло его дыхания.

Мадлен бросило вжар от осознания того, что граф собирается поцеловать ее. Она попыталась совладать со своим участившимся сердцебиением, подаваясь в сторону. Но когда он преодолел отделявшее их расстояние, она уже была не в состоянии пошевелиться.

Рейн медленно облизал ее нижнюю губу, языком принуждая рот девушки открыться, и проник внутрь, лаская нежно и неспешно, отчего Мадлен окончательно обмякла. Нависнув над ней, граф целовал ее с томительной обстоятельностью, пока она не нашла в себе силы и не уперла ладони ему в грудь.

— Я знаю, что вы задумали, — пожаловалась она срывающимся голосом, — опять будете подрывать мою обороноспособность.

Он одарил ее той улыбкой, от которой таяло сердце.

— Обязательно буду, о чем вас честно предупреждаю. Я не из тех, кто легко отступается.

Ее не нужно предупреждать, она и так уже знает, каким Рейн бывает коварным. Боже мой, его прекрасное лицо совсем рядом, и нет никакой возможности сопротивляться этим искусительным губам. А ее чувства предательски подталкивают безраздельно отдаться в их власть.

Все же Мадлен предприняла еще одну попытку отразить его натиск.

— Я полагала, вы рыцарь и придаете большую важность благородству. Но совсем не по-рыцарски пытаться меня соблазнить.

— А я делаю это для вашей пользы, дорогая. Я собираюсь выпустить наружу ту скрытую страсть, которая томит вас изнутри.

— Какую еще скрытую страсть? — у нее пересохло во рту.

— Вы хорошо знаете, о чем я говорю. Неудовлетворенный голод, снедающий вас, рвется наружу, ведь опасность подстегивает его, как афродизиак.

Да, так и есть, Мадлен должна была признать это. Его сильнодействующие поцелуи вкупе с переживаниями этого вечера заставили ее тело дрожать от желания. Внутри кипели чувства, лишавшие ее рассудка, а ленивая улыбка Рейна обессиливала еще больше.

— Позвольте, я покажу вам, какой станет страсть, когда вы будете моей женой, милая.

Она не милая ему. Это не более, чем фигура речи… попытка подчинить ее волю своей и сломить ее сопротивление. Но от этого взгляда в висках стучало все сильнее. И, вне всякого сомнения, она хотела, чтобы он поцеловал ее еще раз. Безумно хотела.

И когда он исполнил ее невысказанное желание, Мадлен замерла, позволяя его губам овладеть своими безраздельно. Эта атака имела еще более разрушительную силу, чем предыдущая. Нагло и горячо он насиловал ее губы.

От этого нескончаемого поцелуя сердце бешено колотилось, а в голове оглушительно шумела кровь. Она потеряла всякое чувство времени и реальности, пока не ощутила, как его пальцы скользят по ее бедрам…

Мадлен задохнулась, когда поняла, что он задрал подол ее платья и нижней сорочки.

Хватая его за руку, она одновременно оторвалась от его губ, вмиг возвращаясь из сладостного забытья.

— Что вы делаете? — возмутилась девушка.

Граф взглянул ей в глаза.

— Собираюсь продолжить с того места, на котором мы остановились на балу, Мадлен. Мне еще много вам надо показать.

Дерзкий тон, которым это было сказано, помноженный на темный блеск желания в его глазах, убедили ее в тщетности протеста.

И она не издала ни звука, когда он опустился перед ней на колени и стащил вниз ее подвязки и чулки. Невероятно, но она позволила ему проделать эти вольности и, более того, не остановила, когда он склонился и поцеловал голую кожу внутренней стороны ее правого колена и, двигаясь вверх, ласкал каждый сантиметр чувствительного тела на своем пути.

Он задержался на отметине, оставленной застежкой, нежно пощипывая и поглаживая ее губами и языком. Мадлен слабо застонала от этой ласки, а Рейн продолжал свое продвижение. То, что он делал, было вопиющим, шокирующим развратом, но она полулежала, откинувшись на подушки сиденья, не находя в себе сил сопротивляться.

Когда он сдвинул ее юбки еще выше, до самого пояса, обнажая все ее женские таинства, она непроизвольно развела бедра в стороны.

Рейн шумно выдохнул, одобряя этот отклик, и, склонившись, втянул в себя аромат ее желания.

Затем, как будто бы зная тело Мадлен лучше, чем она сама, он безошибочно нашел средоточие ее женской чувствительности, спрятанное под темными кудрями пухлой возвышенности, и принялся дразнить медленными, осторожными прикосновениями языка самую отзывчивую ее плоть.

Ощущение, подобное разряду электричества, заставило тело Мадлен выгнуться в предельном напряжении. Она со стоном погрузила пальцы в его черные локоны, сминая их судорожным сжатием и не понимая, чего она хочет больше — оттолкнуть от себя его голову или удерживать этот развращающий язык там, где он находится.

Но он все решил за нее, немного отклонившись назад, чтобы скомандовать:

— Сиди смирно, милая, и дай мне наслаждаться ублажением тебя.

Дрожащая Мадлен повиновалась. Она сползла еще ниже, в то время как Хэвиленд продолжил легкими толчками, согласуя их ритм с раскачивающимся экипажем, волновать ее сокровенный орган. И когда он проник языком глубже в потаенные складки, девушка негромко вскрикнула от невероятного жара, который он пробудил внутри нее. Яркая вспышка вожделения, родившаяся где-то глубоко внизу, разлилась по всему телу испепеляющей жаждой.

Продолжая распалять Мадлен, Рейн раздвинул ее бедра еще шире и, взяв обнаженные ягодицы в ладони, приподнял ее, усиливая свои жгучие ласки. Энергичный натиск его языка сменялся убаюкивающими поцелуями теплых влажных губ. Мадлен всхлипывала, бессильно раскинувшись под ним и подставляясь его порочному рту, что деспотически распоряжался ее телом в надежде утолить эту яростную жажду. Но напряжение страсти все нарастало, пока наконец не разрешилось взрывом, сотрясающим все ее существо и заполнившим тело лихорадочным огнем.

Оглушенная, Мадлен приходила в себя, хватая воздух ртом и ощущая в дрожащих конечностях удивительную слабость.