— Вот так гораздо лучше.

— А в котором часу платье исчезнет на этот раз? — спросила я. — Снова в полночь?

— Не беспокойся, оно не исчезнет вообще, — заверила меня фея.

— Постой-ка! — воскликнула я. — Выходит, тогда, в день бала, оно тоже могло бы не исчезать в двенадцать ночи? Ты с самого начала могла просто подарить мне это платье так же, как туфельки — без всяких временных ограничений и волшебных колец?

Фея лишь многозначительно улыбнулась. До того многозначительно, что мне очень захотелось зашвырнуть в нее чем-нибудь тяжелым. Но я благоразумно не стала этого делать. Уж если она умудрилась сделать мою жизнь настолько невыносимой, относясь ко мне благосклонно, что могло бы произойти, если бы она всерьез рассердилась? Махнув рукой на все прошлые передряги, я уселась на берегу и стала размышлять, что бы такого вкусненького приготовить для моего будущего свекра.

— Кай! КАААЙ! Ты можешь мне помочь?

Кай выбежал из мастерской в горницу и застыл с выражением недоверия и ужаса на лице. Картина, представшая его взору, действительно была достойна кисти художника (каковую он, кстати, как раз держал в руке). У бревенчатой стены возвышалась хлипкая, неровная конструкция, состоявшая из перевернутого вверх дном ведра, пары старых досок, низенькой скамеечки для ног, плотной диванной подушки и крышки давно поломанного сундука. На этом своеобразном пьедестале балансировала я, с молотком в одной руке и холстом в другой. Гвоздь, зараза, выпал из моих сжатых губ и теперь закатился под стол.

— Подай, пожалуйста! — взмолилась я, указывая взглядом на искомый предмет. — А то я если отсюда слезу, второй раз уже не заберусь.

— Да как тебя вообще угораздило?! Спускайся оттуда немедленно!

— Гвоздь дай!

Я, во всех смыслах слова, стояла на своем. Кай, судя по выражению лица, мысленно ругаясь, все-таки выполнил мою просьбу.

Я благополучно пристроила на стене картину и, удостоверившись в том, что она висит ровно, попыталась слезть на пол. Такого обращения конструкция, и без того державшаяся на честном слове, уже не вынесла, и я упала. Прямо на руки готового к такому повороту Каю.

— Ты чего меня не позвала? — возмугился он, когда вещи, из которых я составила пирамиду, перестали катиться в разные стороны и стих сопутствовавший этому грохот.

— Хотела сделать сюрприз.

— Сделала, — мрачно попеняли мне. — А лестницу взять не догадалась?

— Так ее Бранд вчера одолжил, они крышу сарая чинят, — объяснила я.

— Нашли тоже время! — пробурчал Кай. — Мороз такой, того и гляди, в сосульку превратишься.

— Ну что ж поделать, если щель появилась?

— Осенью надо было внимательнее смотреть. Ладно. — Он махнул рукой, сменяя гнев на милость. — Так что там за сюрприз?

— Вот, смотри!

Я кивнула на украшавшую стену картину.

Кай широко улыбнулся.

— Здорово!

— Да ладно. — Я смущенно опустила глаза.

Все-таки некоторые люди обладают невероятной широтой души. Сам Кай рисует в тысячу раз лучше меня. Но при этом способен разглядеть в работе непрофессионала нечто хорошее, не обращая внимание на очевидные художественные недостатки.

— Мне правда нравится. — Он приобнял меня за плечи. — Она такая летняя. Поднимает настроение в эту погоду.

Я кивнула: именно такой и была моя цель. И тоже поглядела на картину. Насыщенно-синее небо без единого облака принимало чуть более блеклый оттенок лишь рядом с желтым солнечным кругом. Ниже густо колосилась ярко-зеленая трава.

Полная противоположность тому, что мы день за днем наблюдали за окном. Низкое, давящее, серое небо, тучи, за которыми солнце лишь смутно угадывалось. Сосульки, сугробы, а зачастую — такая метель, в какую даже собственную вытянутую руку толком не разглядишь.

Сейчас, при распахнутых ставнях, было видно, как кружат снаружи снежинки. Я вздрогнула: вдруг показалось, что с той стороны на меня смотрит пара нечеловеческих глаз.

— Поговаривают, что это глобальное похолодание, — проговорила я, с трудом отводя взгляд от окна. — Будто Снежный король набирает силу. Но, если честно, я не очень верю в теории заговора. Сколько себя помню, зима всегда была такой суровой. Мы просто слишком близко живем к Ледяным горам.

— Насчет Снежного короля я тоже сомневаюсь, — хмыкнул Кай. — Но что до похолодания… Моя бабушка рассказывала: когда ей было столько же лет, сколько нам сейчас, зима начиналась в декабре, а заканчивалась в последние дни февраля. Не как теперь — с октября по апрель. А ее бабка вроде бы говорила, что в прежние времена и снег-то выпадал только изредка, и люди радовались ему, как чуду. Но это сказки, наверное, так ведь не бывает.

— Сказки, — согласилась я.

За окном по-прежнему танцевали снежинки. Никаких глаз. Кажется, пора меньше времени посвящать рисованию. Оно слишком сильно развивает воображение. А большого художника из меня все равно не получится.

— Я в мастерскую, — объявил Кай, подхватывая успевшую подсохнуть кисть. — Выставка скоро, могу не успеть. Ладно?

— Конечно, — кивнула я, все еще пребывая в состоянии легкого транса.

Он ушел, а я принялась раскладывать по местам предметы, из которых прежде смастерила свою «пирамиду». Доски поближе к печи, их можно пустить на растопку. Нашими зимами древесина лишней не бывает. Кастрюлю надо будет помыть. Скамеечку — тоже поближе к печке, с нее легче забираться наверх, чтобы погреться.

Впрочем, провести много времени в гордом одиночестве мне не довелось. Из соседней комнаты высунулась лохматая морда Найка, которого Кай подобрал когда-то неуклюжим щенком с длинными лапами, и который успел с тех пор вырасти в здоровенную псину. Взгляд зверя был просительным и даже укоризненным. И я поняла, что без прогулки никак не обойтись.

— Кай, Найк на улицу просится! — крикнула я. — Я с ним выйду, хорошо?

— Сможешь? — донеслось в ответ. — Я бы тут пока все закончил.

— Конечно!

Я уже надевала перчатки. Затем полушубок: теплые брюки и так были на мне, а для короткой прогулки большего и не требовалось. Ах, да, еще, конечно, шапка.

— Мы пошли! — предупредила я, уже открывая дверь в сени.

Ветер завывал, и тут же принялся кусать ледяными зубами незащищенное лицо. Я повыше натянула ворот свитера. Найк, наоборот, веселился и радовался зимней погоде — еще бы, с его-то шерстью! — и бегал туда-сюда, ловя носом падающие с неба снежинки. Одним словом, все было привычно и в целом хорошо до тех пор, пока в поле нашего зрения не появился крупный белый кот.

Первым его учуял Найк. Честно говоря, я бы и не заметила зверя такого цвета на фоне давно примелькавшихся сугробов. Пес залаял, поводок натянулся. Кот (как минимум, именно по-кошачьи он выглядел, хотя для этого домашнего животного был, можно сказать, огромен) зыркнул ярко-зелеными глазами, очень похожими на те, что примерещились мне давеча за окном, и побежал. Мой подопечный ринулся за ним. Никакие окрики, попытки остановиться или хотя бы замедлить бег не помогали. В Найке добрых сорок килограммов. Обычно он ведет себя спокойно и дружелюбно, но уж если по-настоящему чего-то захочет, силой его не удержать.