– Это резерв! Извините, – не отступал метрдотель.

– Чего ты нас обманываешь? Дай пройти! Мы долго не засидимся, мы есть хотим! – не сдавался Михаил, распаляясь все больше, явно чувствуя какую-то несправедливость.

– Я сказал, нет. Прошу вас, господа, на выход!

– Никуда мы не пойдем! Я требую администратора!

– Вы не прошли фейс-контроль в наше заведение, – металлическим голосом заявил метрдотель, чем завел спутника Тони еще больше.

Она не успела ухватить разгоряченного мужчину за рукав, как они с метрдотелем сцепились в драке.

– Да что же это такое?! – запаниковала Антонина, увидев, что на помощь метрдотелю бегут двое охранников.

Втроем они принялись избивать Михаила. Тоня старалась хоть чем помочь своему спутнику, но ее просто отшвыривали, как тряпичную куклу, в сторону.

– Что вы делаете?! Не смейте! Я буду жаловаться вашему директору Захару Зиновьевичу! – вдруг вырвалось у Антонины.

И, как ни странно, это подействовало. Все мгновенно замерли, а один из запыхавшихся охранников уставился на нее.

– Откуда ты знаешь нашего босса?

– От верблюда, – передразнила его Тоня. Не могла же она сказать, что имя Захара Зиновьевича услышала случайно в разговоре директора музея и Валентина Петровны. – Может, мы его вип-гости! Как вы с нами обращаетесь? Да он уволит вас всех к чертовой матери!

Мимо нее прошмыгнула чья-то тень. Через несколько минут в зал вошел невысокий плотный лысый мужчина с кустистыми бровями. Уверенная походка и строгий взгляд сразу же выдавали в нем хозяина. Вокруг него суетился высокий, долговязый парень.

– Говорят, что вас знают! Сразу ничего не сказали. Мужчина вел себя агрессивно и бросился в драку. Они уже были выпивши, поэтому мы действовали по инструкции и не пустили их, мы не виноваты, – пояснял парень.

– Откуда вы меня знаете? – сдвинув брови, спросил Захар Зиновьевич у Тони.

Строгий холодный тон не внушил Антонине радужных надежд на мирное разрешение конфликта.

– Я? Я это… Так я знакомая Геннадия Альфредовича, директора музея, – начала Антонина, нервно поправляя прядку волос.

– Я прекрасно знаю Геннадия Альфредовича! Он мой друг! Вот он и рассказал, что у вас очень вкусно кормят. Я зашла со знакомым на шашлычок, а тут такое… Спасибо за любезный прием! Я передам директору музея большое спасибо за рекомендацию вашего заведения.

Захар Зиновьевич пригладил на лысине не существующие волоски.

– Извините! Друзья Геннадия Альфредовича – мои друзья. Это полное недоразумение. Если позволите, я сейчас все улажу. А ну-ка, брысь отсюда, охламоны! Сразу же морды бить! Сколько раз говорил – вежливо выпроваживать, а не с боем!

– Так он первый начал! – хлюпнул разбитым носом один из охранников.

– Так я же думал, что беру на работу профессионалов! Идиоты! Вы должны обезвредить и вывести за пределы ресторана, а не наносить «тяжкие телесные» на моей территории. Совсем ничего не соображаете, что ли?! – Грозное лицо Захара Зиновьевича покраснело, весь его гнев перекинулся на своих же охранников. Видимо, ему на самом деле был дорог друг, обладающий коллекцией, которую он жаждал заполучить.

Захар Зиновьевич нагнулся над распростертым на полу Михаилом и помог тому встать на ноги.

– Ой, дорогой мой, как же вас отделали! Ай-яй-яй! Вот ведь паразиты! Что с человеком сделали! Вставай, дорогой! Сейчас все исправим и компенсируем.

– Ничего-ничего, – отвечал Михаил. Будучи пьяным, он не чувствовал боли, и до него еще не дошло, что пару недель он будет ходить со ссадинами и синяками и стонать при каждом неловком движении.

Антонина наконец-таки смогла спокойно вздохнуть.

Компенсация директора ресторана «Сулико» заключилась в том, что он принес аптечку, лично промыл раны Михаила и остановил кровь над рассеченной бровью перекисью водорода. Ну, и напоследок в вип-кабинете накрыл за счет заведения шикарный стол. Коньяк, шашлык из баранины, сациви, хачапури с пылу-жару, долма с мацони и еще много чего. Михаил, казалось, совсем не держал зла на все заведение в целом и на Захара Зиновьевича в частности. Мясо было сочным, коньяк крепким, мясистые помидоры свежими, а беседа задушевной. Голодная Тоня с жадностью накинулась на еду.

– Извини еще раз, друг, что так получилось, – сказал Захар Зиновьевич, обнимая Михаила за плечи.

– Проехали уже! Все хорошо! Не переживай, брат! – отмахнулся Михаил, уже совсем пьяный.

Лицо его с заклеенной бровью и заплывшим глазом приобрело даже не красный, а бордовый оттенок, и выглядел он весьма устрашающе. Глядя на него, Антонина решила, что он любит закладывать за воротник всегда, а не только «от расстройства».

Говорил Михаил громко и развязно, и все о том, что стал свидетелем убийства.

– Я полночи провел с трупом в спальном вагоне! – распалялся он, рассказывая о случившемся Захару Зиновьевичу. – Будешь тут нервничать!

– Миша, успокойся. Это никому не интересно, – пыталась остановить его Антонина, но куда там!

Михаила просто несло по кочкам:

– Это вот все из-за нее! Ее хотели убить, а она вовремя пересела в другое купе. Бедовая баба, хочу я вам сказать. Вот пришел ее предупредить, и – пожалуйста! Получил по морде так, что в глазах черти пляшут. Как это называется? Правильно! Роковая женщина! Она такая и есть!

Под конец трапезы Антонина в конец обалдела от обильной еды, выпивки и разговоров. Но ее взгляд все больше концентрировался на руке Михаила. Рука у него распухала прямо на глазах и стала синего цвета. Наконец эту метаморфозу заметил и сам Михаил, с интересом и удивлением разглядывая свою увеличившуюся кисть.

– Тебе не больно? – поинтересовалась Антонина.

– Нет, я ее вообще не чувствую. Она онемела. А! Пройдет! – попытался отмахнуться Михаил, намертво припавший к бутылке коньяка.

Но Захар Зиновьевич призвал его к благоразумию, так как сохранил остатки разума.

– Это очень нехорошо! Похоже на перелом. Сильный отек.

– Да ладно!

– Точно говорю. И чем раньше окажут помощь, тем лучше. Я знаю! Поэтому прямо сейчас едем на моей машине в ближайший травмпункт! Извини, брат, но мои уроды, похоже, сломали тебе руку. Извини, компенсирую, чем смогу! – горячо обещал директор.

– Да ерунда! Так хорошо сидим! – отмахнулся Михаил.

– Посидим еще не раз, но сейчас тебе надо срочно в травмпункт.

– А компенсация? – не отпускал бутылку Михаил.

– Ящик коньяка! Поехали, а то в гипс не влезешь!

– А чего в него влезать? Это же не примерка платья, – вздохнул Михаил и якобы незаметно засунул недопитую бутылку во внутренний карман пиджака. На ногах он уже не стоял. А на выходе его зачем-то понесло поухаживать за дамой.