Я слышу какие-то неадекватные стуки машины. Отсутствие Артёма затянулось на целую вечность, и я решаю проверить, что там происходит. Отхожу к нему и вижу, как он копается в капоте машины. Только не говори мне, что..

— Машина сломалась. — чертова развалюха! Сколько ещё неудач сегодня упадёт на мою голову? — Милая, поешь. Иначе ещё одного апокалипсиса мне не выдержать сегодня. — я разворачиваюсь в противоположную сторону и иду за сосиской. Мне всё равно, что там Нежданова, потому что если я сейчас же не съем свою сосиску, то я ещё раз всем покажу, почему я была уволена. Слушаю разговоры, и молча ем, заедая спелым домашним помидором, с уходящего жаркого лета. Я не представляю мясо, котлеты и сосиски без помидора. Моим вкусовым рецепторам кажется невозможным есть мясо без помидора — это идеальнее сочетание суховатого мясного вкуса с мокрым помидором. Однажды дома, когда к мясу не было томата, я не поленилась и сходила в магазин, потому что для меня это правда важно. Еда должна приносить удовольствие — это моё твёрдое убеждение.

— Агата, мы не сможем сегодня вернуться в город. Я не смогу сам починить двигатель, а сервисный центр уже закрыт.

— Оставайтесь! Я постелю вам наверху! — Елена Николаевна рада тому, что мы можем сегодня остаться. В этот же момент она настояла на том, чтобы сделать семейное фото мгновенной печати и достала из шкафа большой полароид. На фото: Артём, Мари, я, Елена Николаевна и Дмитрий Александрович. Она держит фотокарточку так аккуратно, что я понимаю, как бы она иногда не была резка к Артёму, она любит его. И меня, как оказалось, тоже.

На улице становится прохладно и усталость практически сбивает меня с ног. Вспоминаю, что Артём так ничего и не поел. Отправлю его мыть руки после грязной машины, и собираю ему тарелку с сосисками, овощами и картошкой в печёной кожуре, несколько кусочков хлеба и лимонад. Подумав несколько секунд, оставляю лимонад себе, а ему открываю бутылку с запахом, который всегда казался мне противным. Артём вернулся, я отдала ему тарелку и поцеловала в губы. В душе теплится нежность, которая хочет напомнить о своём существовании.

— Беги в дом, Агги. Сейчас поем и тоже приду. — в любых сложных ситуациях, он всегда отвечает мне взаимной лаской.

Захожу в дом и сразу поднимаюсь наверх. Меня впечатляет аккуратная расправленная кровать — почерк Артёма. Видимо, он расстелил её для меня, когда ходил мыть руки. То, что мне сейчас нужно — раствориться в прохладе невесомых одеял. Как мне близок каждый уголок этого дома. Но сегодня он был какой-то другой, даже доски на потолке сегодня с томлением пощёлкивали от ветра. Вспоминаю, что в моей сумочке лежит книга, и этот вечер кажется уже не таким уж и плохим. Пишу маме сообщение и рассказываю обо всём, что произошло, и в эту же секунду мне становится гораздо легче от слов её поддержки. Направляюсь в сторону своего шкафчика, из которого Артём еще не перевёз мои старые вещи и вижу… разрезанные на кусочки, пижамы из шёлка. Что случилось с моими пижамами?

— Мария! Поднимись наверх! — маленькие ножки быстро топают со звуком настоящего тяжеловеса.

— Что такое?

— Это твоих рук дело? — я показываю ей на свои изрезанные пижамы, и она отводит глаза в сторону за пухленькую ручку. Она делает это очень мило, но я знаю все эти штучки. Объясняю ей, что взрослые девушки, которые уже пользуются помадой так не делают. Беру Тёмину футболку, вместо своей пижамы и спускаюсь в ванную. Смотрю на свое отражение в зеркало над раковиной, и вижу большие синяки под глазами. Моё лицо кажется мне слишком измученным, и я решаю, что мне нужно больше отдыхать. Но сейчас будет «Европейский» с Виктором, а он требует большой сосредоточенности, ещё нужно помочь Артёму. Ловлю себя на мысль, что даже под струей воды в душе опять начинаю думать о работе, и перевожу мысли на что-то более приятное. Беру свой шампунь, точнее наш с Артёмом. И баночка оказывается пустой. Малышка Мари огромная проказница! Начиню на неё злиться! Я знаю, как она любит выливать в тазик с водой гели и шампуни, делает из них руками пену, и запускает туда всех своих кукол. Даже в самом милом ангеле живёт маленький дьяволёнок. Слышу тихонький стук в дверь, накидываю полотенце. Открываю и вижу слёзные глазки Марии.

— Можно я с тобой посижу? — Она всегда садилась на стиральную машину, когда я принимала душ. Рассказывала мне все свои интересные истории, и мне очень нравилось видеть мир её глазами. Я всей душой люблю эту девочку, но сегодня я заметила не лучшие изменения в её поведении, как и у Артёма. Видимо, это семейное.

— Накрась меня блеском. — мне хочется быть с ней ближе.

— А духами можно набрызгать?

— С удовольствием! — отвечаю с улыбкой, и Мария достает из своего маленького шкафчика блеск и духи, и с гордостью важной дамы одаривает меня красотой маленькой феи. Заходит Артём и кричит моё имя.

— Мы здесь, в ванной, Тёма!

— Красотки мои. — целует нас обеих в щечку.

— Мария, ты почему ещё не спишь? Ты ходила в душ? Нет? А ну быстро прыгай под воду, сегодня я тебя помою. — Артём недавно отмечал, что в последнее время родители стали меньше придавать значения её воспитанию, больше приглашают друзей и отдыхают в зоне барбекю. В это время Мари сама старается придумать себе занятие, и чаще всего, к сожалению, это мультфильмы — родителям удобно, и ребёнку интересно, но не смотря на все плюсы, вопрос развития всё равно остаётся открытым. Беру свои вещи и поднимаюсь наверх. Вспомнила, что оставила пижамную футболку в ванной и снова спускаюсь. Слышу тоненький голос Марии из душа:

— Артёёёёёём.

— Да, Мария.

— Ты женишься на Агате?

— А ты как думаешь?

— Думаю, что да.

— Ты бы хотела, чтобы я на ней женился?

— Да. Она мне нравится. У неё красивые помады и ровные пельмени. — у меня невольно выскакивает смешок, и я решаю, что не буду им мешать. Возьму другую футболку.

— Мне тоже она очень нравится, Мария. — Поднимаясь по лестнице, слышу ещё один вопрос Мари:

— А ты не будешь любить меня меньше? — у меня кольнуло в сердце. Мне так захотелось подарить ей всю свою любовь в эту секунду. Сказать, что мы будем любить её вместе, уложить её спать и почитать перед сном, но вместо этого, с какой-то, непонятной мне, грустью поднимаюсь наверх.

— Никогда в жизни! — он хороший брат.

Спустя некоторое время я уже лежу под одеялом с книгой