поднимаю голову, и мой пульс ускоряется. Работать на два лагеря? Как это всё понимать? Виктор — человек, который полностью мне доверяет, и я не могу, и совершенно не хочу его подставить. Но ведь и будущее Артёма — отчасти моё будущее. Я чувствую, как оказалась между двух огней.

XI

— Алло, мам?

— Угадай, кого я встретила?

— Артёма?

— Нет.. — и по интонации маминого голоса я понимаю, о ком идёт речь.

— И как он? — мой голос снижается тона на три.

— Остался таким, каким мы помним его. — идеальным? Или я уже плохо его помню.

— Он видел тебя?

— Нет, не заметил. Хорошо выглядит. Если бы, конечно, посмотрел на меня, то я бы даже спросила, как он поживает, и как у него дела.

— Почему? Ты же ненавидела его.

— Драгоценная, всё познаётся в сравнении. — последнее время я часто слышу от неё подобное.

— Что это значит, мама? Такое ощущение, что ты защищаешь его после всего, что он сделал.

— Агата, я его не защищаю, его поступок остаётся непростительным.

— Тогда ты ведешь себя так, будто бы он нравится тебе больше, чем Тёма. — моё горло сковывает слезный ком. Я впервые за всё время подняла проблему, которую мы обе не осмеливались обозначить.

— Да потому что это так и есть! — мама срывает голос криком, и я не нахожу слов, чтобы дать ей какой-то ответ, мгновенно сбрасываю линию и поворачиваюсь в сторону своего кабинета. Прохожу мимо прозрачных стен Виктора и замечаю… Он в розовой футболке! Открываю дверь и улыбаюсь.

— Виктор, ты выглядишь..

— Давай, давай. Я ждал этого.

— Ты выглядишь топово!

— Топово? — он начинает напрягать живот смехом. — я рад, что ты отреагировала именно так. — с каких пор его волнует моё мнение по поводу своего внешнего вида? — Ты отправила проектную документацию? — мы шаг за шагом движемся в направлении «Европейского» квартала. Я не сказала ни Виктору, ни Артёму о том, что я, неизбежно для кого-то из них, стану потенциальной опасностью.

— Да, ещё во вторник.

— Отлично, как твои дела вообще? — мы часто разговариваем на отвлечённые темы.

— У меня всё отлично.

— Твоё лицо говорит обратное — он уже достаточно выучил меня, чтобы делать такие выводы.

— Есть определенные сложности.

— Артём? — не знала, что он знает имя моего парня.

— Типа того.

— Ну… если посмотреть правде в глаза, ты толкаешь людей вперёд. Любому парню будет с тобой сложно. Ты просто прибьешь его своим бесконечным саморазвитием.

— Это неправда. Я могу уступать.

— До тех пор, пока не стукнет тебя, так ведь? Но иногда гвоздь забивать лучше самой, а не делать вид, что ты не справишься с молотком. — в этот момент мне снова звонит мама, и я сбрасываю входящий вызов. — Я тоже был в отношениях три раза, и все по три года. Если любовь живёт три года, то я трижды это пережил, и понял, что проще жить без всех этих драм, так и не перейдя на новый уровень. — Получаю сообщение: «Это я помогла Артёму выбрать квартиру». Что?

— Я верю в любовь, Виктор.

— Я вижу… по твоему измученному лицу.

— Ты знаешь притчу? Спрашивает мужик у мудреца «Где успех?», мудрец указывает ему дорогу вперед: «Там.». Шёл мужик и тут — Бах! Хлопнуло его, и он вернулся обратно, спрашивает у мудреца «Где мой успех?». Мудрец снова показывает указательным пальцем вперёд: «Там.». Мужик пошёл, его опят хлопнуло, и он снова вернулся обратно. Наругался на мудреца, что тот ничего не понимает в успехе, на что мудрец ответил: «Успех ждёт после первого удара, тебя стукнет, и ты возвращаешься обратно, а ты попробуй не испугаться и пойти дальше». Так что Виктор, может быть, успех ждал как раз после «бах» третьего года. — У Виктора ступор в стол, и он ничего не отвечает. Я ждала что-то вроде очередной шутки, в его духе, но просто лишь спокойно задаёт вопрос:

— Где ты это прочитала?

— В «Комсомольской правде» за обедом. — Я выхожу из кабинета, и решаю, что сегодня не буду заходить к Артёму, как делала это ровно с того момента, как он переехал. Я иду домой, размышляя на тему, которая сидела в моей душе. Замечаю, что воздух стал прозрачнее. В этом городе начинаешь чувствовать наступление осени задолго до того, как опадают листья. Воздух становится невесомым, тёплая пора остаётся позади, и единственное, чем мы греем душу — это надежда на «бабье лето». Когда ночью уже не лето, а днём ещё не осень — желание продлить хотя бы на мгновение самый счастливый период года. Удивительно, но отношения построены на том же принципе. В этот день впервые за долгое время мне захотелось укутаться в плед с чашкой горячего капучино, и я решаю, как проведу этот вечер.

По дороге домой мне попадаются броские рекламные баннеры — «Видение, воплощающее мечты.», и фотография Артёма на каждом шагу. Я придумала слоган, и мы вместе сделали дизайн. Всё свободное время уходило на помощь Артёму— мы придумывали, создавали, воплощали. Сегодня я чувствую, как мои силы начинают меня покидать — у меня давно не было здорового сна и отдыха. Должна признать, что кропотливые труды дают о себе знать, и Артём становится успешным риэлтором, закрывающим проекты один за другим, как он и предвещал. Завтра мы идём докупать домашнюю утварь в его квартиру. Вспоминаю, что сегодня мама видела Тогосамго. Значит, он всё-таки существует, и это не плод моего воображения.

«Смотри, что я купил! Теперь у тебя будет своя подушка.» — Тотсамый купил мне личную кружку, подушку и тарелку в свою квартиру. Один из последних дней, которые я чётко помню в своей голове — это его первые дни в новой квартире. Я видела, как сильно он привязан к родителям, что пугало меня не на шутку. Тогда его мать считала, что я хочу развалить всю их крепкую семью, и с презрением встречала меня в своём доме до тех пор, пока я совсем перестала там появляться. Но единственное, чего мне тогда по-настоящему хотелось — это не рушить чужую, а построить в будущем свою собственную семью, с сыном той женщины, которого мы обе бесконечно любили. И это было единственное общее между нами.

Я приехала и одним днём отчистила каждый угол, загрязнённой от ремонта, квартиры. Помыла и расставила посуду, которую мы купили вместе, накрыла скатертью стол и постирала занавески. Я даже приготовила ужин с учётом на то, что на следующий день он возьмет с собой обед на работу. Мы не жили вместе, и я никогда не оставалась у него на ночь, но у меня