Господи, доводилось ли ему когда-либо испытывать такое всепоглощающее счастье?

— Прекрасно. Начнем с того, что ты скажешь, когда мы встретимся снова.

— Пока папа…

— Он тебе не откажет. Он слишком тебя любит.

— Откажет, если будет думать, что ты можешь меня обидеть.

— А он будет так думать?

— Нет, — покачала головой Николь.

— Значит, договорились. — Дастин наклонился и нежно поцеловал Николь. — Кстати, о твоем отце. Он, вероятно, уже готов выставить меня из дома. И правда, мне лучше вернуться домой. Завтра утром я уезжаю. Меня не будет день или два.

На лице Николь ясно обозначилась тревога.

— Папа сказал мне, что ты собираешься встретиться с Салли. — Пальцы Николь впились в рукав Дастина. — Что ты намерен сделаться наживкой для тех людей, которые тебе угрожали. Это опасно, Дастин! Я втянула тебя в эту историю, — сокрушенно вздохнула она. — Я пришла к тебе в поисках работы, а теперь ты ввязался в историю, из которой я должна выпутаться сама. Им нужен мой отец. И рисковать собой должны мы!

— А разве вы не рискуете? — спросил Дастин. — Разве ты не подвергла себя риску, придя в Тайрхем под видом Олдена Стоддарда? Мы все рискуем, Дерби. А ты — больше всех. Твоя роль требует гораздо большего мужества, чем борьба с неизвестным врагом, способным уничтожить того человека, которого ты взялась защищать. — Дастин взял руку Николь. — Никогда не сомневайся в важности того, что ты делаешь. Это ты, а вовсе не я, защищаешь своего отца.

— Я понимаю. Только… Дастин, прошу тебя, будь осторожен!

Он прижал ладонь Николь к своим губам.

— Обещаю. Ты занимайся подготовкой Кинжала к дерби. Я же попытаюсь освободить твоего отца от удавки. Вместе мы восстановим справедливость. Согласна?

— Согласна… — робко улыбнувшись, ответила Николь.

— Отлично. А теперь, поскольку одному Богу известно, когда еще мы теперь окажемся с тобой наедине, попроси меня.

— О чем?

— Ты прекрасно знаешь о чем. Попроси меня поцеловать тебя.

— Я уже попросила, — улыбнулась Николь.

— Попроси еще раз.

Кончиком языка Николь провела по губам. — А инициатива всегда должна исходить от меня?

— Сегодня — да. Потом это уже не будет иметь значения. Я ведь выполнил условия договора, не так ли?

Николь стыдливо прильнула к нему.

— Дастин, пожалуйста, поцелуй меня.

— С удовольствием, мисс Олдридж.

Резко и стремительно Дастин прильнул к губам Николь и не прерывал поцелуя до тех пор, пока девушка не обмякла в его объятиях.

— А теперь, — произнес Дастин, — правила меняются. Отныне я намерен все твои надежды и мечты воплощать в жизнь.

— Николь, ты свистишь с самого утра словно канарейка, — заметил Ник, опуская газету. — Кто причиной твоего прекрасного настроения — Кинжал или его владелец?

Николь, укреплявшая на голове кепочку, покраснела.

— Папа, я не видела Дастина с того момента, как он покинул вчера наш коттедж. Сейчас он, вероятно, уже в Суффолке, разыскивает Салли.

— Я знаю. Но это не ответ. — Ник отложил газету, потеряв всякий интерес к чтению. — Ты со вчерашнего вечера избегаешь меня. Сначала ты устала и захотела отдохнуть — в шесть часов, между прочим. Ты не притронулась ни к ужину, ни к завтраку. Ты ушла на рассвете, вернулась полчаса назад, что-то проглотила на ходу и теперь снова собираешься умчаться.

— Мы с Кинжалом готовимся к дерби.

— Я помню об этом. Так ты не намерена отвечать на мой вопрос? Или же мы больше никогда не будем говорить о маркизе?

Николь присела на подлокотник кресла, в котором сидел отец. Всякий раз, как только речь заходила о Дастине, мысли ее начинали путаться. Ей не терпелось поделиться с отцом той радостью, которая овладела ее душой после тех драгоценных пяти минут. Но прежде ей нужно было все обдумать, осознать значение сделанного ею шага: от активного сопротивления она перешла к настороженному одобрению. Ей необходимо еще раз пережить это превращение, которое она ощутила в объятиях Дастина.

Ночью Николь долго не могла уснуть, сидя на кровати и сжимая в ладони заветный амулет. Несмотря на всю свою неопытность, Николь понимала — возможно, даже лучше Дастина, — чего ей может стоить эта уступка. Ослабив защиту, Николь тем самым позволила Дастину войти в ее жизнь, дав ему возможность пустить в ход свое колдовское очарование. Правда, между Николь и теми женщинами, с которыми раньше встречался Дастин, была огромная разница. Те, другие, были женщинами его круга: богатые, изысканные. Они выходили замуж ради денег, им нужны были только удовольствия. Казалось, существовало безмолвное согласие между женщинами высшего света в том, что они остаются скромницами лишь до дня свадьбы. А уж выйдя замуж и рассматривая мужей как необходимое приложение, они позволят себе стремиться к наслаждениям, что бы под этим ни подразумевалось. И в случае с Дастином они, очевидно, стремились сохранить этот порядок то ли из желания совратить его, то ли просто потому, что маркиз Тархейм был завидной партией, — Николь не была уверена в конкретных мотивах. Но в любом случае Николь не могла дарить свое тело, не подарив при этом сердца. А сердце свое она могла отдать только один раз, молясь о том, чтобы оно не было разбито.

А как иначе мог повести себя Дастин, не разбивая сердце Николь? Начать хотя бы с того, что она не видела, каким образом Дастин сможет проложить мост через разделявшую их пропасть, казавшуюся непреодолимой. Даже если ему удастся это сделать, чего конкретно он ждет от Николь? Что подразумевал Дастин Кингсли под обязательствами? Для такой провинциалки, как она, существовал только один ответ — женитьба. Готов ли лорд Тайрхем предложить Николь руку и сердце? Или же, говоря о постоянстве намерений, он видел ее в качестве содержанки или любовницы на определенный срок?

Но Дастин заявил, что не имеет намерений просто соблазнить Николь. Значит ли это, что он ждет, когда она сама пригласит его заняться любовью, так же как он попросил ее о поцелуе? Или же он не хочет идти дальше целомудренных поцелуев и ухаживаний и просить большего? Последнее было сомнительно. Но даже если допустить такую возможность, честно ли Дастин верит в то, что не причинит ей вреда, когда они расстанутся? Если так, то он ошибается. Даже если тело Николь останется нетронутым, этого нельзя будет сказать о ее душе.

— Проказница! — Голос отца вернул Николь к действительности и напомнил ей о предстоящем разговоре. — Ты молчишь, стало быть, не готова к разговору о лорде Тайрхеме. Очень жаль, но что поделаешь! Если ты забыла, то я напомню: он вчера ушел от нас, получив разрешение посещать тебя и впредь. Может быть, я поступил опрометчиво?

— Прости, папа. — Вздохнув, Николь положила ладонь на руку отца. — У меня никогда не было намерения что-то скрывать от тебя. Просто мне нужно самой во всем разобраться. Все это для меня совершенно неожиданно. Прежде всего спасибо тебе за то, что позволил Дастину посещать нас. Я молилась о том, чтобы ты дал свое согласие.