- А я и не скрываюсь – направляю правую руку чуть ниже живота.

- Папа, ты здесь? – услышали мы голос из столовой.

Анна вмиг отпрыгнула от меня на три шага, как то, сумев при этом вручить мне в руки дуршлаг, который находился слева от плиты.

- А что вы делаете? – поочередно озирается ребенок то на меня, то на тетю.

- Мы … мы готовим обед – заикаясь, ответила Аня, поправляя бретельку платья.

- А почему вы, а не Ольга Сегеевна? – резонный вопрос, а главное в точку. Раньше я никогда не переступал порог кухни и дочь это знала.

- Ольга Сергеевна уехала на рынок за свежими овощами и фруктами. А мне нечего делать, вот я и решила занять руки. А папа мне помогает с макаронами – она смотрит на меня потерянным взглядом и повторяет – с макаронами.

- Ах, да – подхожу к раковине, и ставлю в нее дуршлаг. Смотрю, как моя женщина поднимает большую кастрюлю с кипятком – Так, стоп. Так дело не пойдет. Поставь кастрюлю на место – командую я, и она покорно ставит ее на плиту.

Я отодвигаю Анечку в сторону, и с гордым видом хватаюсь за ручки кастрюли.

- Прихватки возьми – говорит Аня, да только поздно, а уже обжегся. Бросив раздражительный взгляд на посудину, взял прихватки со стола и со второй попытки поднял кастрюлю. Опрокинул ее в раковину, вывалив ее содержимое в дуршлаг. Аня тут же подошла ко мне, включила воду.

- Ты же понимаешь, что теперь должна меня пожалеть – сокрушаюсь я шепотом.

- Пожалею – еще тише говорит она, скрывая от меня улыбку.

И ей еще смешно!!!!

Я тут пострадал по ее милости, ну, не совсем по ее.

по собственной глупости.

Но от перемены мест слагаемых сумма, как говорится, не меняется. А в итоге я с обожжёнными ладонями.

Меня очень долго придется жалеть, и я даже придумаю заранее как. Так сказать сам себе выпишу рецепт.

- Машенька, иди мой руки, будем обедать – командую я, и дочь мгновенно скрывается за дверью.

- А где Елизавета Дмитриевна – спрашивает Аня, доставая тарелки из шкафа. Удивительно, как она ориентируется в этом пространстве, значит, не раз помогала Ольге на кухне.

- В отпуске. Это официальная версия.

- А неофициальная?

- Годовщина смерти дочери. Она всегда в это время уезжает.

- Не продолжай, я поняла. Достань бокалы, пожалуйста.

- А где они?

- Ой, прости. Я и забыла, что ты здесь не частый гость – смеясь надо мной, говорит она.

- Ты на что намекаешь?

- Не намекаю, а прямо говорю. Ты даже кофе себе сварить не сможешь, если Ольги не будет рядом. Попросту не найдешь кружку.

- Анют. Я могу сварить себе кофе. Для этого рядом с кофемашиной стоят кружки - наглядно демонстрирую ей вышесказанное – А еще я знаю, как пользоваться холодильником.

- Уговорил, ты выживешь.

- Не выживу, если ты меня прямо сейчас не поцелуешь.

Тяну свои губы к ее, она же очень быстро чмокает меня, не отрывая своего взгляда от двери.

Пугливая моя.

Эта конспирация мне уже начинает надоедать, но при этом есть и в ней своя прелесть.

Анна

Пообедали мы втроем, как семья. Вместе накрыли на стол, Женя с Машей помогали мне. Машенька разложила столовые приборы, а Женя расставил тарелки, я разлила по стаканам компот. За обедом мы шутили, смеялись, строили планы на завтра.

После я занялась уборкой со стола, не смотря на возмущения хозяина дома.

- Ты не должна этого делать. Ладно, приготовила, но мыть посуду я тебе запрещаю - Женя навис надо мной, когда я составляла посуду на поднос. Машенька убежала смотреть мультики в большую гостиную.

- Я же не руками мыть собираюсь, а в посудомоечной машине – спокойно отвечаю я, хотя так и хочется послать его. Нечего мне указывать. Надо будет, и руками вымою. Не белоручка.

Иду на кухню. Он за мной, как телохранитель, след в след.

- Все равно. Моя жена не будет мыть посуду – он выхватывает из моих рук тарелку и с грохотом ставит ее на стол.

- Женя, я тебе не жена – напоминаю я ему и я снова беру тарелку из под его носа и ставлю в посудомойку.

- Это временно.

- Временно? Ты что жениться на мне собрался? – мы стоим напротив друг друга, между нами только открытая посудомоечная машина с грязной посудой.

- Нет, я просто так с тобой развлекаюсь – огрызается Женя. Но спустя пару секунд смягчается - Аня, ни одна моя любовница не переступала порог моего дома, ни одна из них не ночевали в моей спальне, и ни с одной я не знакомил свою дочь.

- Мое появление в этом доме обусловлено другой причиной. Не будь я похожа на Ирину, меня бы здесь не было.

- Ты права. Порог моего дома ты переступила по этой причине. Но в остальном повторюсь. Если бы ты для меня была всего лишь женщиной на время, тебя бы не было в моей постели, и я нашел бы способ оградить свою дочь от знакомства с тобой.

Аргументы железные, от их осознания по спине пошли мурашки.

- Ты женат – я закрываю машину и нажимаю на старт.

- Временное обстоятельство. Разведусь – Женя сложил руки на груди, ожидая следующего моего протеста.

- Я живу в Испании.

- Переедешь в Россию.

- А ты меня спросил, хочу ли я переезжать.

- Не спрашивал, и спрашивать не собираюсь – его голос стал жестким - Если ты хочешь, чтобы мы были вместе, то переедешь ко мне – я попыталась вставить слово, но он меня перебил - В отношения на расстоянии я не верю. Секс по телефону приемлем только для разнообразия сексуальной жизни. А дрочить на твою фотографию одинокими ночами я тоже не собираюсь. Мне не четырнадцать лет. Мне нужны полноценные здоровые отношения.

Не дожидаясь моего ответа, Женя вышел из кухни, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Высказался.

Женя четко очертил свои границы, только я не знаю до сих пор, хочу ли быть в этих границах.

Евгений

Сам не знаю, зачем затеял этот разговор. Еще слишком рано. Хотя, ничего страшного в моих словах я не вижу. Ни об одном слове не жалею. Могу попросить прощения только за тональность моего голоса. Согласен. Повысил голос. Вспылил. Не сдержался. Но этим я выразил всю серьезность моих намерений относительно ее персоны. Разве она не должна радоваться? Почему такая реакция?

В полном недоумении я ходил по кабинету из угла в угол. Мысли одна за другой метались в моей голове.

Женат я. И что? Аня прекрасно знает, что я с супругой уже больше двух лет не живу и жить не собираюсь. В статус любовницы я ее не облачал. Я не из тех мужчин, которые бегают по чужим койкам, когда дома уже постель согрета женским теплом.