- Приподними ее, чтобы она смогла проглотить лекарство и не подавиться.

Женя аккуратно приподнял плечи ребенка, обнял ее и пока она мелкими глоточками пила лекарство он целовал ее волосы и постоянно гладил ручки. От такой нежности и любви защемило в области груди. После Женя уложил ее на постель, а я ушла за водой.

С помощью всех манипуляций в течение получаса температуру удалось сбить лишь до тридцати семи и девяти. Снова сироп давать не стали. Ждали врача.

Игорь Михайлович Селезнев врач педиатр прибыл в назначенное время. Осмотрел ребенка, поставил диагноз, выписал кучу лекарств и откланялся, обещая заезжать каждый день в первой половине дня.

Евгений

Спустя неделю…..

Моя идея о переезде в новый дом потеряла свою актуальность из – за болезни дочери. Было просто не до этого, да и перевозить больного ребенка в новую обстановку врач не велел. Как говориться, дома и стены лечат.

Всю неделю мы с Аней постоянно рядом с Машей, даже спим ночами по очереди. Первые три дня были самые тяжелые, температура поднималась в течение часа после, того как удавалось ее сбить. Даже пару раз приходилось вызывать скорую и ставить ребенку укол, так температура стремительно пересекала отметку сорок градусов.

Сейчас же Маше стало легче, и кризис миновал. Так сказал Игорь, который осмотрел дочь некоторое время назад. Я позволил себе спуститься в кабинет и немного поработать. Хотя, о работе думалось меньше всего. Я не думал о Маше, врач успокоил меня, не думал об Ирине, пусть подавиться этими деньгами, еще заработаю. Я думал об Анне. За последнюю неделю она открылась мне с другой стороны, не только как строптивая девчонка и страстная любовница. Она открылась мне, как заботливая и любящая мать. То, как она относилась к Маше не передать словами. Это надо чувствовать сердцем. И ребенок почувствовал, девочка стала тянуться к этой женщине. У них даже появились свои смешные секретики, которые они скрывали от меня. Они становились единым целым.

- Жень, ну что ты такой хмурый? Машенька почти выздоровела. Температуры уже нет второй день – говорит Аня, обнимая меня сзади за плечи.

- Я не хмурюсь.

- Хмуришься. У тебя на лбу морщинки появляются, когда ты это делаешь – она нежно проводит пальчиком по моему лбу - Или ты что – то от меня скрываешь?

Я нежно тяну ее за руку, и она садится на мои колени.

- У меня нет от тебя секретов – Аня смотрит на меня с ожиданием продолжения. Что ж придется признаться – Я расстроен тем, что ты мне сказала ночью.

- Жень, ты прекрасно знал, что рано или поздно мне придется съездить домой.

- Съездить или уехать? Я боюсь, что ты не вернешься. Ведь теперь тебя со мной ничего не связывает.

- Что значит ничего? Я думала, что нас связывают чувства, а не мысли о моей беременности. И если совсем говорить на чистоту, то я рада, что не беременна.

- Ты не хочешь от меня детей или вообще не хочешь быть со мной?

- Остановись – Аня целует мою шею и мне так приятно - И вспомни, при каких обстоятельствах я могла забеременеть.

- Прости, я.. я и правда, идиот. Кто захочет родить ребенка после изнасилования.

- Молчи, что было, то было – она приставляет указательный палец к моим губам - Мы ведь можем попытаться снова – пальчик медленно с моих губ опускается на мою шею, и Аня начинает расстегивать пуговицы моей рубашки - и снова – накрывает теплыми ладошками мою грудь - Пока тест на беременность не выдаст нам желаемый результат.

- Ты, правда, этого хочешь – накрываю ее ладошку своей и не даю ею двигать до тех пор, пока не услышу ответа.

- Да – выдыхает в мои губы.

Поднимаю Аню и на руках несу к дивану. Опускаю ее на кожаные подушки и накрываю собой. Мы так давно не были близки, целую неделю. Я не могу насытиться ею, жадно сминаю губы губами, ладонями упругие ягодицы и трепетную грудь. Я хочу, как можно быстрее всю ее пометить своими отпечатками, чтобы не осталось ни одного миллиметра на ее теле, который бы я не приласкал. Она отзывчиво тихо стонет, не прерывая постоянные поцелуи. Не могу оторваться от ее красных губок, а еще так хочется попробовать и другие. Быстрыми движениями снимаю с нее платье, замечаю насколько оно неприлично короткое.

- Куда в таком коротком платье собралась? – рычу, прикусывая свободный от одежды и жаждущий ласки сосок.

- К тебе – шепчет она, запуская свои пальчики в мои волосы.

- Еще раз увижу, что вышла в таком из комнаты, накажу – опускаю руку между ее ножек и нажимаю на клитор сквозь белье.

- Накажи – выгибается подо мной, но при этом начинает сама тереться об мою ладонь – Накажи прямо сейчас.

- Накажу, еще, как накажу – рву на ней белье и отбрасываю его остатки на пол. Опускаюсь между ее ножек и провожу языком по влажным складочкам. Как я давно этого хотел, снова ощутить ее вкус на своих губах. Этот аромат принадлежит только мне. Никто до меня не пробовал ее и никого не будет после. Только я.

Недельное воздержание взяло вверх, не дав насладиться в полной мере прелюдией. Аня сама расстегнула мою ширинку и запустила свои пальчики в мои трусы. Обхватив ручкой ствол, лениво прошлась пальчиками вверх, вниз. И я не смог больше терпеть, вошел в нее резко и на всю длину. Движения были быстрыми и хаотичными, скрип кожаного дивана и шлепки обнаженных тел придавали ситуации пикантности и возбуждали еще больше.

И опять недельное воздержание…. стало причиной быстрой эякуляции. Аню до пика мне пришлось доводить с помощью рук.

Потом мы, обнявшись, лежали на диване, я старался, как можно дольше не вынимать из нее детородный орган, а затем где – то час держал ее в горизонтальном положении. А как хотелось поставить ее в позу Березки. Чтоб наверняка. Чтоб ни одна капелька не вытекла.

Мне нужен этот ребенок. Наш ребенок. А может даже два…

Анна

- Оль, тебе помочь? – я зашла на кухню к подруге.

- Нет. Но ты ведь не отстанешь, да?

- Не отстану. Мне нужно чем – то заняться.

- Унеси Маше чай с медом и лимоном. Она уже проснулась. Я десять минут назад унесла ей лекарства.

Я взяла кружку с теплым напитком и поднялась в спальню. Маша не сразу заметила меня, зато я увидела, то чего не должна была, по мнению ребенка. Маша вылила лекарство в цветочный горшок.

Я присела на край кровати, поставила на тумбочку чай. Посмотрела в перепуганные детские глаза.

- Машенька, зачем ты это делаешь? – я не хочу ее ругать, но мне нужно знать причину подобного поведения.

- Я не хочу выздоравливать – говорит она, опуская глаза вниз.

- Почему? – она молчит, я тоже. Я не тороплю ее с ответом. Но и даю понять, что ей придется объясниться.

- Потому что когда я вылечусь, ты уедешь – быстро говорит она, смотря на меня мокрыми глазами от слез - Я слышала ваш с папой разговор. Ты сказала, что уедешь в Испанию, как только я поправлюсь.