Со стоном Клевер почувствовала, как горло наполняется едкой кислятиной, да еще и извивающейся червяком. Тайна появлялась под шепот:

Я везу… необходимую диковину… нечто настолько секретное, что даже Агат о ней ничего не знал…

Глаза Клевер налились кровью и вылезли из орбит. Она стиснула челюсти так сильно, что едва не потеряла сознание, но горький червячок проскользнул между зубов и шлепнулся в Шляпу.

…в докторском саквояже.

– Так-то лучше, – промурлыкал Кобальт. – Что умеет делать эта диковина?

Клевер помотала головой. Она не знала.

– Необходимая, вот как? Уж не та ли это диковина, которую так рьяно разыскивает некий сенатор? Ключ к победе над Бонапартом? Неважно, я сам у него спрошу. – Страшный человек забрал свою шляпу, и Клевер смогла, наконец, перевести дух. Обеими руками она схватилась за решетку, чтобы не упасть. А Кобальт, смахнув в шляпу последние липкие клочки, залихватски нахлобучил ее на голову и похлопал сверху, чтобы сидела плотнее.

Осклабившись, он повернулся к девочке.

– Ну, разве тебе не стало легче? Ты ведь чувствуешь, что очистилась? Сбросила груз?

– Умоляю, – прохрипела Клевер. – Не забирайте его.

– Вот еще! Конечно, я возьму саквояж. Как же не взять, после того как ты призналась, что в нем?

Одним пальцем Кобальт брезгливо толкнул Клевер в клетку и запер.

– Обычно я не торгую диковинами. Моя пламенная страсть – тайны. Но если она так важна, как ты говоришь… – болтая, он обшаривал взглядом повозку. Заметив саквояж, он тут же схватил его своей тонкой паучьей лапкой.

– В наши дни кое-кто готов платить за такие вещи звонкой монетой. – Он подозвал пса и стал отвязывать свою лошадь. – Сенатор Оберн, к слову, разъезжает по штату, собирая сторонников. Демократия – неприбыльный бизнес, зато война приносит большие дивиденды, и сенатор поставил на нее.

– Прошу вас, пожалуйста, – молила Клевер. – Я дала слово ее беречь.

Кобальт уже сидел в седле. Оглянувшись, он бросил через плечо:

– Что ж, ты старалась изо всех сил. Не кори себя. Такой пикантный секрет, кто бы смог удержать его при себе?

Но уехать Кобальт не успел. Из-за деревьев выскочили Уиллит с сообщниками и, грозя оружием, преградили ему путь. Собака рычала, но браконьеры не дрогнули.

– Что в сумке? – спросил Уиллит.

– Это останется между Кобальтом и девицей. Иначе секрет перестанет быть секретом, сам знаешь.

Уиллит чесал зудящую шею. Он скреб ее так яростно, что расцарапал кожу.

– Я разрешил тебе забрать секрет. О сумке речи не было.

– Ты мне солгал. Она – не простая девчонка с гор. А сенатор Оберн был бы очень недоволен, узнав, что ты имеешь дело со Штопальщицей. Но я сохраню твой секрет – и возьму саквояж, – сказал Кобальт. – А теперь пусть твои гориллы расступятся, мне предстоит неблизкий путь.

Уиллит уставился на Клевер, потом снова на Кобальта.

– Если ты позарился на эту сумку, – процедил он, – стало быть, в ней что-то очень ценное.

– Предлагаешь обмен? – Кобальт приподнял одну бровь.

– Есть одна штука, которую я очень хочу заполучить.

– Очень хорошо, – вздохнул Кобальт. Сняв шляпу, он протянул ее Уиллиту, но тот испуганно отшатнулся.

Клевер поглядывала на Шляпу со странным чувством отвращения и восторга. Она изо всех сил старалась не заглянуть случайно внутрь. Тулью Шляпы перекосило и раздуло, внутри бушевал океан секретов. Какое количество людей стало ее жертвами? Какие признания оказались заперты внутри этой чудовищной диковины?

– За чем же дело стало, – сказал Кобальт с приторной улыбкой. – Выуди ее.

– Что, так просто протянуть руку? – Уиллит нервничал.

– И поторопись, у меня назначена встреча.

Отвернувшись, Уиллит засунул в Шляпу трясущуюся руку и стал шарить на ощупь. Из Шляпы до Клевер доносились далекие голоса, крики, даже колыбельная песня, словно в бархатной подкладке застряла толпа призраков. Один женский голос показался таким знакомым, что Клевер даже задохнулась. Она напряженно всматривалась в Шляпу, пытаясь разобрать слова. Но голос звучал слишком тихо, а потом и вовсе потонул в шорохах и шепотках – она ничего не успела разобрать.

Наконец, Уиллит, морщась, вытащил какого-то темного, мокрого таракана. В воздухе замелькали лапки, и Клевер урывками слышала шипение, доносящееся из-под дымящегося панциря.

…отдай, что мне причитается… выхватил Пистолет… проклятие Штопальщицы…

– Теперь держи его крепче, – предупредил Кобальт. – Если секрет вырвется на волю, он может прилипнуть к подошве или спрятаться под подушкой. Может расправить крылья и пролететь не одну милю. А если найдет теплое, ничего не подозревающее ухо, то заползет внутрь и отложит яйца…

Уиллит крепко сжал извивающийся секрет.

– Что мне теперь с ним делать?

– Верни его туда, откуда он вышел, – сказал Кобальт.

– Вернуть обратно?

– Разве ты не этого хотел? Оставить всю правду при себе?

Уиллит сунул секрет в рот. Тот боролся, извивался, душил его, и Уиллиту пришлось его жевать. При виде того, как кусочки секрета вываливаются, но их снова ловят и глотают, Клевер чуть не стошнило. Наконец, Уиллит справился и проглотил все.

– Ну вот, – воскликнул Кобальт. – Теперь твой ничтожный секретик не принадлежит никому, кроме тебя!

– Но ведь это все равно не удержит тебя от того, чтобы его разболтать? – проворчал Уиллит, вид у него был больной и очень несчастный.

– Не имея секрета в Шляпе? Без такого доказательства любая история – просто ветер и не более того. Кобальт не занимается слухами. Так или иначе, твой секрет ничего не стоил. Никто не стал бы платить за такую жалкую тайну, кроме тебя самого. Я хранил его, только чтобы перехитрить тебя.

Уиллит сел на землю, зажав голову между коленей, и старался справиться с рвотными позывами. Взмахнув Пистолетом, он дал знак, и браконьеры отошли в сторону. Кобальт, глубоко натянув Шляпу на парик, двинулся верхом по тропе на восток. Пес побежал за ним следом.

Поравнявшись с клеткой Клевер, Кобальт подмигнул ей и коснулся Шляпы пальцами – то ли жест джентльмена, то ли угроза. Тонкие голубые струйки просачивались из Шляпы и тянулись за ним следом, как будто тайны хотели быть раскрытыми. Он стал удаляться, а Клевер почти удалось разобрать в тихом шипении слова: озорство… злодейство… Минивер…

Клевер прижалась к решетке лбом. Ей не послышалось? Неужели было сказано «Минивер»?

– Остановите его! – крикнула Клевер, сжимая прутья. – Пусть вернется!