Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но зачем это им?
Я вспомнил слова Арики, о том, что в этой мистической пещере предков она получала какие-то знания, информацию, и смогла их использовать во благо детей. Что это, тоже правило, или исключение? С тех пор она наотрез отказывалась говорить на эти темы, а других таких неандертальцев я не знал.
Мне уже несколько раз показывали будущее — и этот поход, и какое-то сражение с кроманьонцами, и удар ядерного оружия, разработанного их нынешними врагами через десятки тысяч лет… Вот откуда они все это знают? Можно только гадать. Способ узнать больше есть, да и отец Канга о нем говорил, но повторять эксперимент с огненным гипнозом я не решался — потеряв литр крови, стану намного слабее, а у нас каждый мужчина на счету. Дойдем, обустроимся — тогда рискну. Но не сейчас…
Метель продолжалась три дня. И только на четвертый стала стихать. К вечеру снег прекратился, ветер ослабел, и мы стали откапывать скрытые под сугробами волокуши. Снег отгребали руками, высвобождая свои вещи. Степь стала абсолютно ровной, метель скрыла все неровности и препятствия. Только у самого горизонта я заметил несколько темных точек. Животные? Стоят неподвижно, в сгущающиеся сумерках не разглядеть.
Завтра выясним…
Сегодня ровно месяц с начала похода. Мы все так же идём на север, иногда по колено утопая в снегу. Снегоступы помогают слабо, снег ещё не слежался, да и вес мы тащим немалый. Скорость движения ещё больше замедлилась — скоро полдень, а мы хорошо, если прошли пять километров. Дар, маячивший впереди, идёт спокойно, опасности нет. Да и не было — темные точки увеличились, их стало больше и я узнал в них заметенные снегом кусты и деревья.
Привал, и новый рывок… Даже у неандертальцев есть предел, пробивающие колею гиганты все чаще сменяют друг друга, и когда мы добрались до небольшой рощи, командую разбивать лагерь. Степь вокруг стала напоминать африканскую саванну — деревьев, одиночных и растущих группами, становилось все больше. С одной стороны, это несомненный плюс — не нужно тащить запас дров. С другой — как бы дальше нам через лес не пришлось продираться…
Внезапно до меня долетают громкие крики, и уже полузабытые звуки. Точно, это же лошадиное ржание! Близнецы, закончив устанавливать юрту, решили обследовать всю эту рощицу, и нашли соседей. Два десятка невысоких коренастых лошадей, глубоко, иногда по грудь проваливаясь в снег, пытались сбежать в степь. К братьям уже бежала подмога, охотники тоже заметили неожиданную добычу. Засвистели брошенные в догонку копья, и крупный жеребец, всхрапнув, заваливается в снег. Встать ему уже не дают…
Когда добычу притащили в лагерь, я смог получше их разглядеть. Оба животных, и убитый Тором жеребёнок, и взрослый самец желтовато — бурой масти, с большой головой, и жёсткой, стоящей щеткой гривой. Внешне больше похожи на зебру или осла, чем на лошадь, разве что габариты покрупнее. Дикие предки лошадей? Либо тарпаны, либо лошади Пржевальского, я не помнил, чем они отличались друг от друга в мое время. Но заметку на будущее сделал — нам такой транспорт очень нужен. И мы обязательно вернёмся сюда, чтобы поймать этих животных!
Похоже, небольшой табун спрятался в этой роще от непогоды, а затем там и остался, обгрызая кору и молодые ветки деревьев. К вечеру лошади легли в снег, вот тут их и увидели неандертальцы.
Конина оказалась вкусной, меньшую тушку съели сразу, а большую разрубили на куски и оставили на морозе, будет запас на пару переходов. Остатки дров также перестали беречь, теперь было где пополнить запасы. Наутро перераспределили часть груза, и колонна снова тронулась в путь. Деревья и рощи чередовались с обширными полянами, стали чаще попадаться следы зверей. Несколько раз замечали зайцев и лисиц, иногда вдалеке слышался волчий вой. Кое где стали подниматься невысокие холмы, местность постепенно повышалась. Взобравшись на очередную такую возвышенность, идущий впереди Дар вдруг замер, всматриваясь вперед. Мы не останавливаемся, сигнала опасности нет, и колонна медленно подтягивается к нему.
Ещё издали я услышал странные, ни на что непохожие звуки — то ли громкое фырканье, то ли хриплое дыхание каких то больших существ. Сбрасываю с плеч ремни волокуши, подхожу к нашему разведчику. И замираю…
Впереди, всего в паре сотен метров от нас, в небольшой низине проходили мамонты. Не узнать этих огромных животных было сложно — похожие на слонов, но крупнее, покрытые длинной бурой шерстью звери поразили даже меня. Мое племя, собравшееся рядом, в немом восхищении провожало взглядами этих величественных гигантов. Об охоте или нападении никто и не вспомнил… Звери неспешно брели на восток, на ходу разрывая снег и вырывая с корнем сухую траву, иногда останавливались и ломали ветви с деревьев и кустов. Стадо было большое, животные шли и шли, в основном самки с детёнышами. Огромные самцы брели в самом начале, то и дело оглашая округу трубным ревом.
Совсем недавно я представлял, как посажу неандертальцев на лошадей. Но сейчас, увидев это живое чудо, меня захватила новая идея — приручить этих гигантов…
Мамонты давно прошли, а мы все ещё стояли, под впечатлением от встречи. И только когда на руках одной из женщин разревелся ребенок, стали возвращаться к волокушам. Тема для разговоров была обеспечена на несколько дней вперёд!
Снег стал чуть плотнее, и сегодня мы прошли больше, около пятнадцати километров. Теперь, разбивая лагерь, мы сразу направлялись к ближайшим кустам и деревьям, иногда рубили, а чаще ломали сухие ветки для костров.
Половина взятой в путь провизии уже исчезла, но я не беспокоился по этому поводу — если сильно припрет, начнем охотится, зверья вокруг полно. Ещё две волокуши сломались и отправились в огонь, одну из юрт пришлось спешно ремонтировать, связывая переломившиеся жерди. Все чаще зашивали начавшую рваться одежду. Одна из женщин подвернула ногу, оступившись, и не могла идти, теперь она ехала на своих же санях. Мелких проблем, поломок, становилось больше с каждым днем…
Погода наладилась, морозы отступили, и мы уже несколько дней ставили рекорды скорости, наверстывая упущенное время. Снег слежался, стал плотным, и ноги в снегоступах больше не проваливались. Деревьев вокруг становилось все больше, наш путь вместо прямой линии стал изгибаться из стороны в сторону. Теперь каждое утро я задавал направление не строго на север, а западнее, опасаясь промахнуться мимо Днепра. Все больше новых следов оставляли на снегу местные обитатели, а иногда мы издали
