порядок! – вскричал главный инженер, боясь даже руку протянуть к обугленному нутру четырёхстороннего фрезеровочного станка. – Тут триста восемьдесят, ребят, вы что совсем идиоты!

– По-твоему, что с ним может быть? – Юра Пятипальцев задал самый глупый вопрос который только мог прийти к нему в голову.

– Что? – переспросил Коломенский. – Что с ним могло быть? По моему мнению, ребят, он должен был отлететь вот сюда, – Степан Михайлович провел рукой дугу, завершившуюся точно в том месте куда некоторое время назад упал Август Дмитриев. – Вот сюда…

Коломенский вдруг остановил взор на том самом месте, потом присел и долго разглядывал предполагаемую точку падения ученика электрика Августа Дмитриева. Он даже провел рукой по бетонному полу и потрогал то место где должна была лежать голова пораженного электрическим током человека.

– Ребят, признайтесь, что с ним, – тихо попросил Коломенский. – Может ему «Скорую» вызвать?

– Э… Нет, ни надо «Скорой», – ответил Нилепин. – Не надо…

– Да как ни надо? Ему должно было руки оторвать! Где он?

– Да он это…

– Пацаны, кончайте юлить, это не шутки! Где Дмитриев?

– Ну он в… – Юрка Пятипальцев почесал себе затылок. – Он в туалете.

– Где?

– В сортире.

– Вы издеваетесь, ребят?

– Он попросил никому не говорить… Понимаешь-ли, Степ, он… ну это…

– Чего «это»?

– Он навалял в штаны, братан.

– Чего?

– Ну… в штаны навалял, что непонятного? Через него разряд прошел, он и обделался. Ты бы не обосрался?

– Я бы? – Степан Михайлович похлопал глазами. – А бы сейчас лежал вот тут, на этом месте! – он вновь показал на предполагаемое место падения электрика. – Я был бы уже на том свете!

– А вот он легко отделался! – сказал Пятипальцев.

– Легко обделался, – вторил Нилепин и получил подзатыльник от старшего друга.

– Что он завтра скажет Соломонову? – Коломенский тяжело вздохнул. Нилепин и Пятипальцев воздержались от ответа. – Что он скажет Данилычу? Станок будут чинить за его счет, он это понимает? Он точно живой, пацаны?

– Чудом не убило. Самим не вериться, братан. Только в штаны навалял.

– Охренеть, – только и смог вымолвить Коломенский. – Везет же дуракам. У меня деда от обычной электробритвы убило. Сердце не выдержало, а этот балбес только обосрался…

– А ты сам-то че сюда пришел? – сменил тему Нилепин.

Степан Коломенский не мог сказать друзьям о своем секретном задании и о том, что он ходил закрывать главную заслонку основной вентиляционной системы и ответил, что просто проверял главный вентилятор. Ситуацию спас позвонивший на телефон генеральный директор:

– Степа, а ты где? – ласково поинтересовался Даниил Даниилович.

– Иду, – ответил Коломенский в последний раз покосившись на Пятипальцева и Нилепина.

08:35 – 08:48

Главный бухгалтер, шелестя развивающимися полами белого пальто, прихватив кейс с украденными у самих себя деньгами стремительно вышла из кабинета, она не желала тратить время на прослушивание соломоновской лекции о вреде масонской ложи иллюминатов на сельское хозяйство Российской Федерации, ей хотелось поскорее исчезнуть от сюда, оставить позади и кабинет и весь цех. Оставаться здесь дальше нецелесообразно, следует покинуть помещение, тем более ей стали мерещатся посторонние голоса.

– Пошли, – бросила она Константину Олеговичу и вдруг прислушалась к притворенной двери соседнего с соломоновским кабинетом помещения. Она знала, что это была комната мастеров и сейчас изнутри раздавались звуки. Альбер прислушалась, но быстро отогнала подозрения и поспешила спуститься по лестнице вниз. Если ее слуховые подозрения подтверждались-бы, то за дверью комнаты мастеров должны были быть трое мастеров и у всех были бы мужские голоса, но такого не могло быть.

– Да погоди ты, мать твою! – окликнул догоняющий ее Соломонов. – Ответь, у тебя дома в серванте в пластиковой папочке лежит справка от врача-уролога?

– Чего? – от неожиданного вопроса Альбер даже притормозила на лестнице, не дойдя до цехового пола несколько ступеней.

– Ну ты ходила к урологу?

– Когда?

– В последнее время?

– Для чего ты спрашиваешь?

– Ну так ходила или нет?

– Кость, ты опять начинаешь издалека, да? Говори, зачем тебе это надо знать.

– Тебе что сложно ответить на простой, мать его, вопрос?

– Нет не ходила! – резко ответила Альбер и, посчитав, что странное интервью окончено, преодолела оставшиеся ступеньки и тут же чуть не упала от того, что Соломонов крепко перехватил ей руку, не давая ступить ни шага.

– И мочу на анализ ты не сдавала? – не унимался завпроизводством.

– Представь себе – нет! Удовлетворен?

– Значит ты не можешь утверждать, что у тебя есть какие-либо заболевания мочеполовой системы?

– Кость, тебя это сейчас больше всего волнует? – зашипела на него Альбер, пытаясь безрезультатно вырваться из цепкого мужского захвата.

– Не можешь?

– Не могу! У меня нет никаких заболеваний! Теперь отпусти меня!

– И цистита у тебя тоже нет?

– Цистита? При чем тут сейчас цистит, Костя? Мы теряем время!

– Ответь, мать твою, можешь ли ты утверждать о наличии у тебя такого заболевания как цистит?

– Нет! У меня нет никакого цистита!

– А тогда почему ты, мать твою, бежишь как угорелая! Куда ты бросилась?

– Да потому что я хочу смыться от сюда поскорее! Какого лешего мы тут застряли, надо делать ноги! – Соломонов отпустил Альбер, та вырвала плечо и поправила складки на рукаве. – К тому же мне от нервов чудятся всякие голоса. Я просто хочу поскорее убраться из этого места, у меня предчувствие чего-то страшного. Понимаешь?

– Предчувствие?

– Да.

– Насколько, мать твою, сильное предчувствие?

– Не поняла вопроса, – Оксана Игоревна начинала ненавидеть своего компаньона.

– Ну если считать по десятибалльной системе, где, ноль – это полная нирвана, а десять – это реальное присутствие Сатаны на расстоянии вытянутой руки, то во сколько баллов ты оценишь свое предчувствие?

– Кость, ты нормальный человек? У нас в руках больше семи миллионов, нам надо сматываться от сюда пока какой-нибудь случайный свидетель нас не увидит! – Альбер бросилась к выходу из цеха, но Соломонов опять ухватил ее за плечо и повернул лицом к себе.

– Я задаю вопросы и привык, мать твою, анализировать получаемые ответы.

– Ладно, – нетерпеливо вздохнула Оксана Игоревна. – Допустим – пять!

– Пять? Это мало, можешь расслабиться.

– А сколько, по-твоему, нужно?

– Шесть.

– Шесть?

– Шесть, – подтвердил Соломонов, немного подумав.

– То-есть, если по десятибалльной шкале предчувствий, где ноль – это нирвана, а десять – это реальное присутствие Сатаны на расстоянии вытянутой руки, я бы оценила свои предчувствия в шесть баллов или более, то ты бы забеспокоился и начал действовать оперативнее?

– Я бы прислушался к тебе и, возможно, заглянул за дверь в комнату мастеров, чтобы проверить – а нет ли там кого?

– Ты серьезно? – если бы Альбер не знала Соломонова, то решила бы что тот шутит или издевается.

– А по-твоему зачем я