Первым порывом было: пойти к олламу всё ему рассказать. Но что он сможет сделать: обвинить прилюдно Мак Алистера в заговоре? Конечно, Катбаду поверят – все знают о его даре предвидения. А, если это не советник Мак Алистер? И она ошиблась?

Затем она решительно направилась к королевскому шатру, рядом с ним располагались шатры королевы Фионы и Ингела.

Мойриот встала между ними и прислушалась к своему внутреннему голосу. Но он отчего-то безмолвствовал…

Неожиданно из своего шатра появился Ингел. Увидев Мойриот, он подошёл к ней.

– А это ты, женщина-друид! В королевском замке не было времени поговорить с тобой. Прошу, окажи такое одолжение: зайди в шатёр!

Ингел откинул полог, жестом приглашая Мойриот войти. Женщина не колебалась: вероятно, так было угодно судьбе! Она прекрасно помнила: накануне Самайна возможно многое.

Она вошла, её тотчас обдало теплом, исходящим от жаровни.

– Приветствую, тебя Мойриот! – сказала Моргауза.

Гостья кивнула в ответ. Моргауза пригласила её присесть около жаровни. Мойриот поднесла замёрзшие руки к тлеющим углям, пальцы почувствовали живительное тепло. Оно начало разливаться по всему телу…

Моргауза и Ингел многозначительно переглянулись.

– Мой сын хотел бы узнать свою судьбу. – Сказала Моргауза.

– Накануне Саймана – это очень опасно. – Пояснила гостья.

– Пусть так! – воскликнул бастард. – Но в Эргиал ни один друид не скажет мне правды! Напротив, сейчас самый подходящий момент.

Мойриот усмехнулась.

– Хорошо. Если тебя не пугает канун Саймана. Я предскажу тебе судьбу.

Она достала небольшой кожаный мешочек и высыпала его содержимое прямо на одну из волчьих шкур, набросанных вокруг жаровни. Ингел внимательно смотрел на кости с огамическими письменами.

– Ты уверена, что эти кости скажут правду? – засомневался он.

– Да. Они ещё ни разу не ошиблись. – Заверила Мойриот. – Дайте мне чашу…

Она сложила кости в чашу, придерживая её сверху рукой, описала чашей полукруг перед собой, затем прошептала заклинание, и… кости снова оказались на волчьей шкуре. Но теперь по ним читалась судьба.

Мойриот внимательно рассматривала огамические знаки, что были вырезаны на костях. Наконец она взглянула на Ингела.

– Ты уверен, что хочешь узнать свою судьбу?

– Да! – с нетерпением воскликнул бастард.

– Так вот: у тебя нет судьбы!

Ингел и Моргауза замерли, в их глазах читался ужас.

Первой очнулась Моргауза.

– Что ты говоришь?! Как это может быть!

– Такова воля богов. – Коротко пояснила Мойриот. – Я лишь передаю её.

Моргауза вскрикнула и побледнела. Ингел застыл, словно изваяние Кром-Кройха. Его единственный здоровый глаз светился ненавистью.

– Значит, кто-то хочет моей смерти?! – воскликнул он. – Что ж! Я буду во всеоружии! А кто именно, ты можешь сказать?

Мойриот догадалась, что разговор около медионеметона имеет к смерти Ингела непосредственное отношение, а отнюдь не к королю.

– Нет, кости об этом не говорят…

* * *

Приближалась полночь. Костры в долине Маг-Слехт вспыхнули с новой силой. Оллам, король Конайре, их свиты вышли из шатров, направившись в медионеметон.

Катбад, облачённый в белые ритуальные одежды и белый шерстяной плащ, подбитый волчьим мехом, возглавлял процессию. Замыкали её слуги, которые вели жертвенных быков. Один из них предназначался для ритуала, проводимого олламом, два других – Эоганом и присутствующими друидами.

Наконец они поднялись на холм. Вокруг святилища горели костры.

Дейдре ощутила некоторую робость, в отблесках пламени увидев каменного идола, она невольно поискала глазами в королевской свите лэрда Тальтиу. Как ни странно, он стоял недалеко от неё. Их взгляды встретились.

Девушка призывно на него посмотрела, и этого было достаточно – Кейд немедленно подошёл к ней и взял за руку.

– Мне страшно… – шёпотом призналась она.

– Не бойся. Я – рядом.

Девушка успокоилась, близость Кейда придало ей сил, и они вслед за олламом, королём и друидами ступили на территорию святилища.

Оллам подошёл к идолу, рядом с каменным изваянием лежал плоский круглый жертвенный камень. На нём были высечены изображения животных, вероятно, тех, которых в течение многих веков здесь приносили в жертву.

Затем к камню приблизились друиды, встав полукругом так, что Катбад оказался в центре. Он возвёл руки к идолу и произнёс:

– Обращаюсь к тебе, великий Кром-Кройх, и тебе, могущественный Балор! Молю о дозволении ступить в святилище и принести вам щедрые дары!

Оллам замолк, ожидая знака, который непременно подаст либо идол, либо повелитель Подземного мира, тем самым, подтверждая своё согласие. Воцарилась полная тишина. Было слышно, как потрескивают поленья в многочисленных кострах, освещающих холм и медионеметон.

Дейдре с силой сжала руку Кейда. Лэрд, видя, что девушка слишком напряжена, придвинулся к ней почти вплотную, так, что она ощутила его дыхание. На миг Дейдре забыла, что находится в долине Маг-Слехт, в медионеметоне. Ей показалось – вокруг никого нет: только она и Кейд, лэрд Тальтиу.

Внезапно мёртвую тишину нарушил крик совы. Все вздрогнули…

– А вот и знак Балора! – удовлетворённо произнёс оллам. – Он принимает наши дары!

Слуги подвели быка к жертвенному камню. Несчастное животное, обречённое на гибель не сопротивлялось, вело себя вяло, ибо перед священным действом его напоили специальным снадобьем. Бык мутным взором смотрел на Катбада. Животное подвели к жертвенному камню…

– Повалите его и свяжите ноги! – приказал оллам. Слуги тотчас бросились исполнять его повеление.

Бык спокойно опустился на холодный камень, его инстинкт самосохранения был притуплён. Животное не чувствовало опасности. Слуги связали ему передние и задние ноги, всё было готово для свершения жертвенного ритуала.

Друиды взяли тимпаны[57]и начали выбивать чёткий отлаженный ритм. Присутствующие замерли в ожидании священного действа…

Мойриот поднесла олламу серебряный нож в форме полумесяца. Он благоговейно взял его и произнёс:

– О, могущественный Балор и Кром-Кройх! Возношу вам молитву, дабы силы тьмы были милостивы к Эргиал! Дабы битвы, если таковые свершаться, обагрили жертвенный камень этого святилища кровью наших врагов! Завеса между мирами истончается, я приветствую духов ушедших ранее и тех, кто путешествует между мирами. Это время Старухи[58]и Повелителя Теней, Балора. Они дают освежающий отдых в постоянном вращении спирального танца, который уходит и возвращается, но продолжается вечно. Я двигаюсь в этом танце вместе с древними Богами. – Оллам закружился. Набегающий ветер раздул его пышные одежды. Катбад остановился, перевёл дух, и продолжил возносить молитву: – Великая Дану, плодовитая мать, ты излила на меня свою щедрость, и в момент смены времён года я прощаюсь с тобой, поскольку отныне ты шествуешь в ипостаси Старухи с Господином Теней. Я знаю, что в тебе зреет плод, ждущий своего возвращения. И я буду терпеливо ожидать возвращения нашей праматери[59].