Но если он туда возвращался, Женя это знал. И он очень боялся, что я тоже знаю это. Вот откуда все эти расспросы. Вот откуда угрозы, которые пришлось выслушать Ксении. Они хотели убедиться, что никто не знал о возвращении Ивана на студию! Однако они не знали о Юле. К ее счастью, наверное…

Последний фейерверк, который взорвал Артур, взлетел криво и с шипением упал в сугроб. Юля, стоявшая на протоптанной дорожке, вздернула плечи и презрительно заметила:

– Ты уже хорош, больше не пей.

Он попросил ее оставить свои замечания при себе. Все вернулись в дом и продолжили пирушку. Я ничего, кроме чая, не пила и, может, поэтому чувствовала себя не в своей тарелке. Зато Юля, которая в гостях у Ксении не притрагивалась к водке, теперь дала себе волю. Уже через час, напившись, она принялась вытирать слезы. Рыжий парень обнял ее за плечи:

– Перестань, помнишь, что говорил Иван?

Она оттолкнула его и всхлипнула:

– Вам, разумеется, все равно! Что я, поплакать права не имею?!

– Наплачешься на похоронах. – Артур потянул к себе очередную бутылку и принялся свинчивать крышку. – А лучше всего, и там не надо. Иван же просил – если нам придется его хоронить, не устраивать никаких панихид. Кстати, нужно будет кое-что обсудить с Ксенией.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что как-то раз, когда вся группа пребывала в депрессии, парни разговорились о своих будущих похоронах. Эта тема возникла спонтанно, и каждый высказался о том, как бы ему хотелось быть похороненным. Это были своеобразные инструкции друг для друга. Марш Шопена ненавидели все поголовно, и никто не желал, чтобы именно эта мелодия сопровождала их в загробный мир. И все ребята заранее заказали себе музыку к похоронам. Иван, например, заявил, что желает услышать композицию «Криденс» – «Кто остановит дождь?». Именно с этой мелодии когда-то началось его увлечение роком, и с этими звуками он желал уйти в мир иной. Кстати, он просил, чтобы его сожгли.

Юля твердила, что Ксения ни за что не даст согласие, чтобы в крематории поставили «Криденс».

– Они и жили не по-людски, – зло возражала она, – так что я думаю, что хотя бы похоронить его Ксения захочет нормально!

– Значит, траурный марш звучит более по-людски? – возмущался Артем. – Да ты рехнулась, мать! Никогда не думал, что ты такая затхлая особа!

– Я говорю не о своих вкусах, а о Ксении!

– Ксения сама за себя скажет! – отрезал он, и Юля, вскочив из-за стола, стала взбираться вверх по лестнице, в студию. Она явно обиделась, а может, больше не было сил сидеть за столом. Я заколебалась – до рассвета оставалось еще немало времени, но если все перепьются, кто же доставит меня домой?

– Артур, – выждав минуту, обратилась я к нему. – Мне к девяти на работу. Не хотелось бы тебя затруднять, но…

– Никаких проблем, – сонно ответил он. Глаза у него были красные, взгляд усталый. – Ложись, если хочешь, наверху, а в семь я тебя разбужу.

– А ты сможешь меня отвезти? – осторожно спросила я.

По-моему, он даже не понял моих сомнений. Видно, тут было принято гонять по дорогам в пьяном виде. Что ж, дареному водителю в зубы не смотрят. Я пошла наверх и устроилась там рядом с Юлей на диване. Он оказался достаточно широким, чтобы там поместились двое, но сон ко мне не шел. Снизу доносились глухие голоса. Они то поднимались до крика, то падали до еле различимого шелеста. Потом я услышала, что внизу кто-то играет на гитаре. Юля, которую я считала спящей, вдруг резко повернулась и громко сказала:

– Ты правда считаешь, что я должна все рассказать в милиции?

– Я уже не знаю, – тихо ответила я. – Может быть, ты права, что молчишь.

– А я уже не уверена, что права. Понимаешь, что я подумала… Вдруг его убил вовсе не случайный попутчик? – неожиданно спросила Юля. – Вдруг это было преднамеренное убийство? Понимаю, звучит глупо, с него нечего было взять. Разве что бывшая жена чем-то поживится, но на нее никак не подумаешь… Черт, ну не верится мне в случайность! Ни в проститутку, ни в попутчика! Он бы справился, если бы на него напали, он бы так просто не поддался! Вдруг это было обдумано заранее? Как ты считаешь?

Я приподнялась, опираясь на локоть, и попыталась разглядеть ее лицо. Но здесь, наверху, было темно, только с улицы проникал слабый снежный свет. Я видела только смутное пятно ее лица, с глубокими провалами глаз.

– Почему ты вдруг об этом подумала? – спросила я.

– Не знаю, – прошептала она. – В последнее время он как-то тревожился… Конечно, причин у него было полно. Например, вечно не хватало денег, он залез в долги, с группой был полный завал… А играть ему очень хотелось. Но мне казалось, что в последний месяц Иван стал какой-то странный. Нервный, задумчивый. И особенно нервничал, ты уж прости, когда разговор заходил о твоем Жене.

Она рассказала мне о той вечеринке на даче, на которую мы с Женей так и не приехали. Юля очень хорошо запомнила, как удивился и даже расстроился Иван, когда позвонил Женя и неожиданно отменил наш визит.

– Он тогда сказал, что твой парень, видно, сам не знает, чего хочет. Ведь здесь был представитель одного продюсера, а Женя очень хотел с кем-нибудь познакомиться. Зато потом Иван мне рассказал, что твой парень выпросил у него телефон этого самого продюсера. Понимаешь, Иван решил, что Женя хочет действовать через его голову, чтобы не быть ему обязанным… Ну это было что-то вроде ревности…

– А зачем этот продюсер сюда приезжал? – спросила я. – У него с Иваном были какие-то планы?

– Черт его знает, я не интересовалась. Вряд ли он собирался взять группу под свое крыло. – Юля вздохнула. – Ребята совсем безнадежны, только они сами думают, что еще на что-то годятся. Ну ладно, спи. Раз ты разбежалась со своим парнем, тебя все это уже не касается.

Через некоторое время я услышала ее ровное дыхание и позавидовала ей. Какие бы мысли ее ни мучили, она все-таки уснула. А я лежала в темноте, глядя на серый квадрат окна, и ни разу не смогла отключиться. Время от времени я чиркала зажигалкой и рассматривала циферблат своих часов. И производила в уме кое-какие вычисления.

В одиннадцать вечера Иван позвонил на дачу и сообщил Юле, что задержится до полуночи, а то и дольше. Но уже в начале двенадцатого (какая оперативность!) Женя вызвал на автобусную остановку несчастного Митю, чтобы сделать внушение насчет его аморального поведения. Попутно он выяснил очень важную подробность – мы с Митей расстались сразу после презентации. Значит, Митя не провожал меня до студии, не видел Ивана… Теперь я понимала, что ревность была тут ни при чем. Напрасно я обольщалась на свой счет! Это была еще одна проверка возможного свидетеля. И это лишало меня даже слабой надежды на невиновность Жени. Иван был еще жив, а они уже вычисляли, кто сможет свидетельствовать против них. Юля не побоялась произнести слова «преднамеренное убийство», потому что ее это никак не касалось. А я… Я даже про себя пыталась избежать этих слов.