На правом фланге тишину нарушает отчетливый выстрел из противотанкового ружья. Затем снова. Вечером я слышу, что понесли потери подразделения штурмовых орудий, продвигающиеся вперед в тесном взаимодействии с пехотой на пути к Волге. Штурмовые орудия поражались выстрелами из противотанковых ружей с верхних этажей зданий (противотанковые ружья образца 1941 г. ПТРД и ПТРС калибром 14,5 мм на расстоянии 300 м пробивали броню толщиной до 35 мм. – Ред.).

Наши войска вышли к насыпи, задача дня была достигнута, и далее атаки не проводились. Вероятно, в этот день удалось бы прорваться к Волге, кто знает! Однако обстановка неясная, в последние недели боев роты понесли такие большие потери, что, например, 7-я рота насчитывает только 20 человек.

На левом фланге, вдоль берега реки, горят емкости с нефтью. На фоне высоких, абсолютно черных облаков дыма, возникших в районе пожара, странная радуга.

Капитан Л. – смелый и всегда веселый командир батареи штурмовых орудий, с которым я переселился 7 сентября в другое место, – вчера был ранен осколком в спину. Когда я встретил его, в пылу боевых действий у него не нашлось времени, чтобы взглянуть на рану и перевязать ее. Сегодня в полдень, когда он открыл люк своей машины во время короткого затишья в ходе боя и высунулся, пуля попала ему в сердце». (13 сентября немцы наносили мощнейший удар силами двух группировок, имевших соответственно 100 и 250 танков и штурмовых орудий. Вклинившиеся части врага были задержаны, а затем контратакованы, в том числе брошенной сюда из резерва Ставки 13-й гвардейской дивизией генерала А.И. Родимцева. Эта дивизия в страшных боях 15 и 16 сентября переломила ход борьбы, 16 сентября отбила Мамаев курган. – Ред.)

Бои продолжаются дальше в городе. Контратаки. Противнику удалось укрепиться у реки. Он, правда, не так силен, но совсем не такой слабый, как наши поредевшие роты. Сегодня они могли держать оборону только благодаря сосредоточенному и массированному огню наших артиллерийских подразделений. На юге, как говорят, 4-я танковая армия постепенно продвигается в город (немцы были вынуждены перенацелить 4-ю танковую армию с Кавказского направления на Сталинград. – Ред.).

Резкое падение температуры: надевается шерстяное нижнее белье.

Мой «Мерседес» с изношенными цилиндрами потребляет масло литрами. Мы едем, окутанные облаком выхлопных газов, они разъедают глаза и легкие. Без сомнения, наступление остановилось. Я мог обойтись без собственного автомобиля, и мне хотелось сегодня отдать его в ремонт. Но поездка, которую мы совершаем в поисках новых поршней и которая после посещения ряда мастерских привела обратно в Калач-на-Дону, оказалась безуспешной. Так Флайсснер отправился утром в обратный путь.

После четырех недель скитаний мы поехали в обратном направлении в степь, здесь 22 августа, продвигаясь к Волге, остановился танковый корпус. Тогда наступление шло в незнакомой пустынной местности. Сегодня поездка в тыловом районе с его комендатурами, маршрутными указателями, запретами и воззваниями, где существует хрупкий порядок. Через глухую степь проложена сеть коммуникаций, хотя проезжие дороги только грунтовые. В оврагах и балках, которыми прорезана равнина, стояли обозы всех видов, на гужевой и механической тяге. Дает о себе знать наступающее холодное время года, и каждое подразделение хочет быть подготовлено к этой зиме лучше, чем в прошлом году. Хорошо защищающие от мороза блиндажи строились, врезаясь в склоны, при этом использовались бревна и внутри – доски.

Над шоссе все время ветер меняет направление. Чтобы погибла растительность в степи, осень не нужна – это происходит летом. Прошло несколько недель, как пожелтела трава, под безжалостным солнцем увяли цветы. И тем не менее осень дает знать о себе с непредвиденной пунктуальностью посреди этой засухи.

Мы следовали к Дону очень медленно, многие часы, двигаясь на запад. Уже издалека можно было увидеть очертания крутых обрывов противоположного берега. Потом уже можно было кое-что различить. Белый мел обрывов, склоны, покрытые бедной растительностью, у самой воды темная, сочная зелень. Но чем ближе мы приближаемся к Дону, тем зелени становится все меньше, только одна полоса у подножия обрывистого берега, и, наконец, – мы понимаем, что это был мираж, – совсем ничего нет.

Во время длинной обратной дороги в синеве неба перед нами плывут поднимающиеся облака дыма над Сталинградом.

Штаб дивизии все еще находится в подземных казармах аэродрома Гумрак. Отсюда через стереотрубу, расположенную в куполе бункера Ia[58], сегодня можно было наблюдать прорыв на севере русских танковых частей.

Уже в сумраке раннего утра мы услышали на севере ураганный огонь интенсивного артобстрела. В предрассветных сумерках до нас доносились выстрелы из многих танковых пушек. Долгое время в поле нашего зрения не наблюдалось ничего необычного. Но затем далеко на северо-западе появились небольшие черные точки, которые двигались, как на конвейере, на юг и запад: быстро передвигались автомобили, колонны. Одновременно с этим возник гул «сталинских органов», их серийных залпов. Теперь на поверхности земли возникли первые фонтаны дыма, вначале только как поднимающиеся друг около друга кочаны капусты, а затем они слились в серую стену. В населенном пункте видны вспышки выстрелов из стволов вклинившихся русских танков. Атакуют наши танки, вдоль всего горизонта происходят танковые дуэли. Первые поступившие донесения дополняют результаты визуального наблюдения и слухового восприятия: прорвалось 60 танков противника, вступает в бой русский танковый десант.

Дают о себе знать начавшиеся контрмеры – вплоть до нашего района. По трассе, которая проходит мимо бункеров, двигаются штурмовые орудия, полугусеничные транспортеры с тяжелыми зенитными пушками, на полной скорости проезжают противотанковые пушки, а также мотопехота. Там, где дорога сворачивает от Сталинграда на запад, они мчатся по пересеченной местности на север.

Конец дня: поле боя пропитано черным дымом горящих танков Т-34. Поступившее сюда вечернее донесение свидетельствует о том, что обстановка восстановлена, уничтожено 117 русских танков. Так на этот раз была сорвана очередная попытка противника деблокировать Сталинград с севера. (Контрудары 1-й гвардейской и 24-й армий, усиленных 16-м танковым и двумя стрелковыми корпусами, сильно облегчили положение оборонявшихся в Сталинграде. – Ред.)

Наши атаки в городе захлебнулись в каменных зданиях, расположенных на берегу. Только соседней дивизии на правом фланге удалось выйти к Волге. Противник ожесточенно оборонялся в комплексе зданий. Название этой четко очерченной передовой позиции имеет недобрый привкус: элеватор – фабрика, выпускающая иголки, – крытый рынок – почтамт – здание НКВД.

Мой рабочий кабинет располагается в бункере Ic[59] дивизии, в непосредственной близости от которого мне предоставили деревянный столик для работы на печатной машинке. Офицером оперативного отдела Ic дивизии является обер-лейтенант Харбек[60], резервист, однако он еще молодой по возрасту. Он происходит из семьи крупного торговца в Гамбурге, в качестве единственного владельца фирмы он был предварительно отправлен за океан, чтобы побывать на иностранных предприятиях, собрать деловую информацию и приобрести жизненный опыт. Харбек владеет английским языком, знает США, Южную Америку, является хорошим рассказчиком и обогащает нас информацией о заморских странах, и мы с удовольствием слушаем его рассказы. Для выполнения поставленных задач на войне он использует все, среди прочего свои мягкие, непринужденные и тем не менее уверенные манеры, что прибавляет ему веса главным образом при общении с армейскими начальниками. Харбек выносит свой независимый вердикт по поводу скудных донесений, трофейных документов, показаний пленных и делает больше, чем требуется, поддерживая хорошие отношения с представителями соседних дивизий, обмениваясь новостями и предоставляя каждый вечер своему изумленному генералу исключительно живую и многостороннюю картину того, что называется «положением противника». Как и все усердные люди, он никогда не прекращает своей работы, но всегда находит время для непродолжительной беседы с каждым.