Федор кивнул. Неожиданное волнение Полякова показалось странным, но он не собирался лезть не в свое дело – какая разница, адвокаты вообще народ чудаковатый. Хотя… Девушка-сирота, родственников нет. Ну, и кто ее ищет?

Дмитрий Григорьевич еще немного рассказал о Валентине, назвал весомую сумму вознаграждения и выдал денег на предстоящие расходы.

– Если понадобится дополнительная сумма и вы объясните, на какие цели собираетесь ее потратить, то проблем не возникнет. Вы получите столько, сколько попросите.

– Хорошо.

– С чего вы собираетесь начать?

– Я поеду к Наталье Шмелевой, – ответил Федор. – Возможно, она знает гораздо больше, чем сообщила соседке.

– Согласен, начинать нужно с нее. Как собираетесь представиться? Люди подозрительны, особенно женщины, и неохотно делятся информацией.

«И, конечно, мало кому захочется откровенничать со здоровенной горой устрашающего вида», – закончил свою мысль Поляков и коротко улыбнулся.

– Существует множество способов разговорить человека. Например, можно сказать, что Валентина выиграла большую сумму денег, а заодно изумиться, почему она не приходит за выигрышем, или… – Федор сгреб со стола бумаги и сдвинул брови, подбирая следующий вариант. – Или что Валентину ожидает наследство. Умер дальний родственник и все свое движимое и недвижимое имущество завещал ей. Поверьте, из добрых побуждений вам начнут помогать.

Поляков внимательно посмотрел на Федора, а затем откинулся на спинку кресла.

– Пусть так… – тихо произнес он и, помедлив, добавил: – Не нужно никому рассказывать, на кого вы теперь работаете, и не говорите лишнего. Это важно.

– Не беспокойтесь, я не болтлив.

Покинув кабинет адвоката, Федор зашел в магазин. В решетчатую тележку отправились бутылка вина, пара увесистых отбивных, картошка, черный хлеб, сыр, ветчина, огурцы, помидоры, а также узкий пакет отменного свежемолотого кофе. Неожиданно Федор почувствовал нестерпимый голод – следовало хорошенько подкрепиться перед охотой…

Интересно, кто это ей звонит и молчит? Наташа недовольно отложила телефон, поднялась с дивана и пошла на кухню. Домыв посуду, оставшуюся после обеда, она взяла лейку и принялась поливать цветы. Наткнувшись на пожелтевший аспарагус, остановилась и нахмурилась.

«Пересадить бы тебя», – подумала Наташа, дотрагиваясь до листьев. Ну вот, теперь нужно идти в магазин, покупать землю и горшок, иначе будет мучить совесть, да и цветок жалко.

«Дурацкий отпуск, – вздохнула она, нервно застегивая молнию на юбке. Отломившийся замочек остался в руке. – Дурацкий отпуск, – повторила Наташа и возвела глаза к потолку. Где Валька? Где ее носит? Сейчас бы пошли за горшком вместе, как в старые добрые времена, смеялись бы и болтали о ерунде. – Позвони же».

Вынув из почтового ящика газету и тонкий конверт, она, продолжая думать о подруге, вышла на улицу. Ветерок запутался в рыжей челке, выбрался на волю и устремился дальше, тонкие газетные листочки зашуршали. Наташа повертела в руках конверт и, не обнаружив никаких опознавательных знаков, поморщилась. Очередной рекламный ход, наверняка таким образом пытаются разжечь любопытство – кто ж выбросит конверт, не заглянув внутрь? Не удержавшись, она ознакомилась с письмом:

«Если тебе дорога жизнь подруги, плати выкуп.

За обувным магазином стоят четыре гаража. Положи тридцать тысяч рублей в конверт и засунь его в трубу, которая будет лежать за гаражом коричневого цвета. Сделать это нужно сегодня в двенадцать часов ночи.

Не принесешь деньги – твоя подружка умрет. Сообщишь в полицию – твоя подружка умрет».

Руки Наташи задрожали. Оглянувшись по сторонам, она нервным движением отправила письмо под футболку и бросилась обратно в квартиру. Замок. Дверь. Коридор. Свет. Зачем свет, и так же светло? Пусть будет. Перечитав послание еще раз, она прислонилась спиной к стене, убрала за ухо непослушную прядь волос и тихо произнесла:

– Это что же такое происходит?

Сделав глубокий вдох и выдох, успокоив разволновавшееся сердце, Наташа села за стол и принялась напряженно думать.

Сволочи.

То есть парень этот сволочь!

Нервничать и дергаться нельзя, нужно спасать Вальку.

Очень хочется кого-нибудь убить.

Сообщать в полицию или нет?

Почему попросили тридцать тысяч?

А если это розыгрыш? Идиотов-то на земле предостаточно…

В какую же историю влипла Валька?

Двадцать пять тысяч есть – спасибо отпускным, еще пять можно занять у соседок, не проблема.

Похудела, наверное, Валька, осунулась. И почему в голову всякие кошмары лезут? Нельзя поддаваться панике.

Маловато, маловато запросили, но, возможно, это только начало…

«Я хочу увидеть ту сволочь… Хорошо бы врезать ему так, чтобы до конца дней своих помнил!»

Вечера Наталья еле дождалась, противные стрелки часов никак не хотели доползать до нужной цифры. Дотерпев до одиннадцати, она метнулась к шкафу – на кресло полетели черные спортивные штаны и черная водолазка. Наташа редко пропускала фильмы с лихо закрученным криминальным сюжетом, поэтому воображение разыгралось. Проанализировав киношную жизнь, она пришла к малоутешительному выводу: жертву частенько мурыжат до последней копейки в кошельке друзей и родственников, а затем… Лучше не думать об этом. И нельзя просто оставить деньги и уйти, нужно хоть что-нибудь узнать о человеке, приславшем письмо. Необходимо разглядеть лицо негодяя или запомнить номер его машины.

Блестящий металлический фонарик перекочевал с антресоли в небольшую темно-вишневую сумочку. Немного поразмышляв, Наташа прихватила еще и молоток.

Гаражи плечом к плечу стояли за магазином. В темноте с трудом удалось разобрать, какой из них коричневый, а какой зеленый.

– Вот ведь козел, – прошептала Наташа, двигаясь вдоль шершавой стены.

В нос ударил неприятный запах общественного туалета, устроенного здесь местными алкоголиками. По выходным они собирались за самодельным столом и вдохновенно резались в домино или карты. А по нужде далеко не ходили…

Подняв ворот водолазки почти до глаз, Наташка попыталась разглядеть землю под ногами. Вонючие кучки при лунном свете не наблюдались, что уже радовало. Настроившись на воинственный лад, вытянув на всякий случай вперед руки, она медленно пошла к углу гаража.

– Будь ты проклят скотина, – прошипела Наташа. – И пусть вместе с тобой будут прокляты все, кто гадит на улицах.

Стена закончилась, Наталья огляделась, прислушалась. Ей очень хотелось достать фонарик и посветить, но она боялась привлечь собак, да и неизвестно, где сейчас враг. Может, стоит в сторонке и подглядывает, а ему ни к чему знать, что женщины в русских селеньях не такие уж дуры и при случае могут и по голове треснуть, и номер машины запомнить.