Дверь слева, зажужжав, открылась, и полицейский, слишком юный на вид, позвал:

– Дженна Маккаули!

Я встала и кивнула.

– Я Дженна.

– Я констебль Ходжес. Пожалуйста, следуйте за мной. – Он повел меня по показавшемуся бесконечным коридору.

Я старалась не отстать, и подошвы моих сандалий скрипели на белом грязном линолеуме. Когда меня пригласили в маленький кабинет, я совершенно выдохлась и с облегчением опустилась на стул.

– Вы сказали, что располагаете некоей информацией относительно одной подозрительной смерти. – Ручка констебля Ходжеса застыла над блокнотом. Его слова меня сразу ошарашили.

– Вы будете разговаривать со мной один? – спросила я. – Разве в таких случаях не требуется еще человек? Полицейский?

– Это не формальный допрос, мисс Маккаули.

– Но вы все запишете? – Я оглянулась. Вокруг были только голые стены. Единственное маленькое прямоугольное окно располагалось настолько высоко, что в него не удалось бы разглядеть ничего, кроме облаков.

– Вы слишком насмотрелись телевизора. У нас с вами неофициальная беседа. Начнем с вашей фамилии и адреса.

Его ручка металась по страничке блокнота, пока я диктовала свои данные.

– По поводу чьей смерти вы к нам пришли?

– Калли Валентайн.

– Она ваша родственница?

– Нет.

– Ее родные в курсе, что вы обратились в полицию?

– Не совсем.

– Она ваша подруга?

– В каком-то смысле.

– В каком-то смысле? – Констебль удивленно изогнул бровь.

– Да, в каком-то смысле. – На этот раз мой голос звучал тверже. Я рассказала ему об аварии Калли. – Не могу поверить, что это был несчастный случай. – Пока я описывала свой визит в паб и передавала подслушанный там разговор, лицо констебля оставалось бесстрастным. – И у меня есть вот это. – Я почти торжествующе подвинула к нему телефон, он взял его и, просматривая тексты, делал записи в блокноте.

– Телефон был найден в том месте, где она работала?

– Да.

– Но откуда такая уверенность, что аппарат ее?

– Он был в ее ящике. Пробейте номер, вот вам и доказательство.

– Доказательство чего? Не все так просто, мисс Маккаули. Если тариф подразумевает оплату разговоров по предоплате, хозяина почти невозможно отследить. Но даже если аппарат принадлежал мисс Валентайн, это еще не означает, что ее смерть подозрительна. Подождите здесь. – Он вышел из кабинета, и дверь за ним захлопнулась.

Я встала и принялась ходить по комнате. Нарезая круги в таком маленьком помещении, чувствуешь себя крысой в клетке.

Прошло много времени, я успела выпить всю воду из предложенной мне белой пластиковой чашки, которая проминалась под пальцами, когда констебль Ходжес проскользнул в кабинет и сел на прежнее место.

– Оказывается, мы в свое время расследовали обстоятельства гибели мисс Калли Валентайн. Случившееся признали несчастным случаем.

– Знаю, но…

– Ее родных и друзей тщательно опросили. Расследование было доскональным.

– А телефон?

– Разберемся. – Он протянул мне аппарат.

– Разве он вам не нужен? В качестве улики? – продолжала настаивать я.

– На данной стадии нет смысла вновь открывать расследование, но, как я вам обещал, мы займемся этим делом. А вы будьте на связи, если еще что-нибудь всплывет. И не стесняйтесь, если сочтете нужным зайти.

– Но у меня сильное ощущение… – Я повысила голос.

– К сожалению, нам требуется нечто большее, чем ощущения, мисс Маккаули. – Его сарказм меня уколол. – Я вас провожу. – Ходжес вложил телефон мне в руку, подошел к двери и открыл ее с таким видом, словно говорил, что больше меня не задерживает.

Выйдя из полицейского участка, я села на холодные ступени и сразу почувствовала, как промозглая сырость пропитывает одежду. Хоть солнце и пробивалось сквозь облака, было зябко, и я, обхватив ноги руками, опустила подбородок в колени. Луч надежды, появившийся было в участке, исчез. Выражение лица констебля Ходжеса было таким же, как у Рейчел прошлым вечером. Мне никто не верил, и я понятия не имела, что предпринять дальше. В два у меня была назначена встреча у канала с Натаном, но я не знала, идти туда или нет. Стукнула автомобильная дверца, и я быстро повернулась на звук. Вдоль противоположной стороны улицы тянулась вереница магазинов, и на парковке у одного из них стоял желтый спортивный автомобиль. Я видела эту машину раньше, но не сразу сообразила где. На стоянке у стоматологической клиники. Неужели Крис?

В машине никого не было. Я начала выбивать тревожный ритм по тротуару, но все же справилась с природным инстинктом спасаться бегством. Только что продемонстрированное недоверие добавило мне решительности, и я осмелилась перейти через дорогу. Надо выяснить отношения с Крисом, спросить, что ему, черт возьми, надо. Я оперлась о капот и постаралась вести себя естественнее, чем ощущала себя: начала дышать через нос, разжала кулаки. Дверь аптеки распахнулась, и на пороге появилась длинноволосая шатенка.

– Извините, – нахмурившись, сказала она, – не могли бы вы не облокачиваться о мою машину?

Я пробормотала извинения и ретировалась.

Разум и тело у меня словно были отделены друг от друга, голова плыла. А моя ли это вообще была голова? Мотор желтого автомобиля, который, как я была уверена, принадлежал Крису, загудел. Я злилась, была испугана, сбита с толку. Я чувствовала что угодно, кроме ощущения порядка в собственных мыслях. Я понимала, что дальше так продолжаться не может, и, прислонившись к шероховатой кирпичной стене, набрала номер.

– Пожалуйста, помогите мне.

Ванесса сказала, что рада меня видеть, и пригласила сесть. Она не спросила, почему я умоляла ее секретаршу Беверли назначить мне встречу с ней. Швырнув сумку на пол, я опустилась на диван, и Ванесса пододвинула ко мне коробку с бумажными носовыми платками, словно чувствовала, что наступил день, когда она способна меня переломить. Я не могла унять дрожь в коленях и попыталась придать хоть какую-нибудь логику тому, что так отчаянно хотела ей рассказать. Ванесса налила из графина воду в два стакана, и я, сделав глоток, порадовалась ее прохладе. Всю дорогу от полицейского участка я бежала, и вот теперь сидела вспотевшая и дрожала всем телом. Голова болела, и каждый раз, когда я вдыхала лаванду из ароматизатора, обруч на лбу сжимался сильнее.

– Спасибо, что согласились принять меня в обед. Я вам в самом деле очень благодарна. – Мой голос звучал невыразительно, и я замолчала.

– Как ты себя чувствуешь, Дженна? – спросила Ванесса.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но рыдания не позволили мне выговорить ни слова. Ванесса молчала, и я взяла платок – вот уж не думала, что он мне может понадобиться. Я вытерла глаза, высморкалась, но как только попыталась что-то произнести, дыхание перехватило, и слова застряли в горле.