class="p1">– Да-с, молодой человек. Не баловала тебя жизнь, – усмехнулся Вольховский. – Стартовая цена – три тысячи долларов.

Этим сообщением Вольховский ввел Стаса в ступор, а затем в щенячий восторг.

С внутренней печалью Вольховский смотрел на Сугробина.

– Если бы эта с… не сделала аборт, у меня сейчас был бы такого же возраста сын как Стас, – сказал он себе мысленно. – Видишь ли, жена не хотела портить свою фигуру.

Вольховский в свое время именно по этой причине развелся с женой, узнав, что она избавилась от их ребенка и никогда не пожалел об этом.

Он вспомнил, как лет через пятнадцать после развода встретил экс-супругу сильно располневшей рядом с таким же толстым маленьким и лысым новым мужем. Она так и не родила.

– Стас, я не уверен, что другие твои работы купят по такой цене, но Альфред Генрихович установил твой тариф. Это, я скажу, хороший старт.

И только взглянув на Стаса, понял, что тот все еще не может прийти в себя.

– Но учти, с каждой картины снимется мой и Альфреда процент комиссионных, Альберт просто надбавит к цене картины свой процент, – объяснил Вольховский.

– Даже если я получу за картины две тысячи долларов, то по нынешнему курсу это большая сумма, ведь Альберт Иванович предложил мне по тысяче рублей за каждую, – наконец-то обрел голос Стас.

Вольховский недоуменно посмотрел на Стаса.

– Вот гад! По тысяче рублей! Скотина! – стал возмущаться Вольховский. – Стас, ты решил, что все твои работы будут проданы за три тысячи долларов? Нет, мой хороший, стартовая цена каждой твоей работы от двух до трех тысяч долларов минус комиссионные. Если я или Альфред Генрихович находим тебе заказчика, цена договорная, но не ниже установленного тарифа.

Вольховский взглянул на побледневшее лицо Сугробина и даже испугался за него.

А у Стаса из глаз катились слезы.

Расстались они довольные друг другом.

Стас радовался столь обнадеживающему известию, а Вольховский был доволен своей сопричастности этой радости.

Стас после ухода Вольховского благодарил судьбу за знакомство с таким человеком. Он впервые подумал о посещении православного храма, чтобы помолиться за погибших родителей, за Аглаю Степановну и поставить свечу за здравие своего покровителя.

Борис Томский предупредил Максимова о своем отъезде по делам и с утра встретился с Афанасием, поваром своей матери.

– Держите деньги на отдых. Рад, что успели купить путевку, Афанасий Тимофеевич, – сказал Борис Томский. – И спасибо за адрес Нюты, мама не берет ее на дачу, нужно и ей передать деньги на отдых, – добавил Томский.

– Правильно, что Изольда Леонидовна не разрешила Нюсе ехать с ними. Не люблю я эту домработницу. Малахольная какая-то. А в последнее время из рук вон плохо работает, посуду из дорогого гарнитура побила, – пожаловался Афанасий.

Афанасий умоляюще посмотрел на Бориса Томского и даже прижал ладони к своей груди в молитвенном жесте.

– Борис Наумович, Вы бы посоветовали Изольде Леонидовне уволить Нюсю. Так не хочется с ней работать. Иногда мне кажется, что окажись у нее в руках пистолет, Нюська застрелила бы меня, а может и Ваше семейство не пощадила, – вдруг произнес Афанасий. – У Нюси порой такие злые глаза.

– Я передам маме твои слова, – пообещал Борис Томский.

Томский попрощался с Афанасием и поехал к станции метро, где его ждала Алиса. И пока он ехал, раздумывал над словами повара.

Борис Томский вспоминал детали, на которые прежде не обращал внимания.

– А ведь Нюта на Виктора смотрела иначе, – подумал он. – Теперь понятно, почему после переезда на новую квартиру мама не разрешила Нюте убирать и в нашей с Витей квартире, – произнес он про себя. – А ведь мама догадалась о чувствах Нюты, поэтому и ставила ее на место, давая понять, что та им не ровня.

И Борис Томский окончательно понял, что нужно съездить в Тверь, чтобы навестить нянюшку Аграфену Никифоровну. И он позвонил Алисе и предупредил, чтобы она ждала его у станции метро.

Борис Томский забрал Алису, по пути они заехали в супермаркет и купили гостинцы.

– В ту сторону должно быть немного машин, все, наоборот, с утра выехали в Москву, так что быстро доедем, – сказал Борис Томский.

Они действительно еще до полудня въехали в Тверь, и им пришлось попетлять, чтобы найти дом няни Виктора.

Одноэтажный кирпичный дом располагался в районе частного сектора за деревянным забором, выкрашенным в нежно-голубой цвет, за которым росли фруктовые деревья.

Аграфена Никифоровна при виде Бориса Томского прослезилась.

– Я так рада… Вчера вот только вспоминала вас всех, – всхлипнула нянюшка.

Женщина взглянула на Алису и лукаво улыбнулась.

– Не невеста ли твоя, такая красавица, прямо актриса! – воскликнула Аграфена Никифоровна.

– Алиса в моей фирме работает переводчицей, мы по производственным делам в Тверь приехали, ну как же было не проведать нянюшку Виктора, – улыбнулся Борис Томский.

– Молодцы! Сейчас Михалыч самовар в саду поставит, там же чайку с домашними пирогами попьем, – промолвила она. – Михалыч, у нас гости, ставь самовар скорее, – крикнула хозяйка в сторону построек.

От добротного сарая им навстречу вышел мужчина лет шестидесяти пяти, крепко сбитый с седыми волосами, но темными усами. Это был муж Аграфены Никифоровны – Михаил Николаевич.

Он поприветствовал гостей и они все вместе вышли в сад.

– Как у вас здесь хорошо. Лучше, чем на нашей даче, – произнес Борис Томский. – Помнишь, нянюшка, как мы всем семейством отдыхали на ней? – спросил Томский.

– Да, Наум Павлович любил бывать там, – согласилась Аграфена Никифоровна. – Вы сами-то бываете там?

– Нет, ни разу не были. У меня бизнес, не до отдыха, а мама без отца не желала ездить, так и пустует. Иногда, правда, друзья жили во время ремонта своих квартир. Но зато сейчас, я думаю, зачастят, – ответил Борис Томский.

– Что так? – с любопытством глянула на него Аграфена Никифоровна.

– Виктор женится… На подруге Алисы. А ближе к зиме ребенок у них родится. Вот мама считает, что Снежане лучше будет на даче пожить, чем в душной Москве, – ответил Томский.

– Вот пострел, везде поспел, – всплеснула руками нянюшка. – Опередил-таки старшего брата. А что же Анька ничего не сказала? – с досадой спросила она то ли Бориса, то ли себя.

– Она была у Вас? – среагировал Томский молниеносно.

– Да нет, звонила вчера. Спрашивала, как доехать до дачи и рассказала, что Изольда не отвечает, а Ане срочно нужно передать ей какую-то важную информацию, но дозвониться она не смогла. Вот я и объяснила, как найти дачу, – сообщила Аграфена Никифоровна. – Что, не надо было? – перепугалась она.

– Нет, нет, все правильно сделала нянюшка, – успокоил Борис Томский.

К сидящим за простым деревянным столом