Так кто же срывал боевую готовность в приграничных округах? Кто давал команды на разоружение самолётов или сдать артбоеприпасы на склады 21 июня? Кто помешал Д. Г. Павлову обеспечить технику своего округа топливом (на весь (!) округ, целых 300 тонн, примерно 10 тогдашних железнодорожных цистерн с горючим)? Ведь топливо в случае войны округ начинал получать аж в Майкопе, на Кавказе (протокол допроса Павлова от 7 июля 1941-го)! Хотя при этом немцы захватили около 50 тысяч тонн топлива в Белоруссии на военных складах!

Но есть в книге Осокина более интересная версия (кроме фантазии о «соглашении» о совместном походе Сталина и Гитлера на Англию), которой Осоки-ну стоило бы уделить гораздо больше внимания. Что же «пообещал» Черчилль через Гесса Гитлеру?! Только ли «свободу рук» на Восточном фронте? Осокин пришёл к выводу, что «Черчилль пообещал совместное участие в войне против СССР». А точнее, «обязался нанести первый удар по советским флотам»! Зная болезненное отношение Англии к чужим флотам, в это можно поверить. Да и Гитлер мог потребовать от англичан не просто обещаний, а предоставил им право «первого удара»? Хотел «повязать кровью»?

Налёт на флоты делался раньше, чем на приграничные аэродромы (подтверждая выполнение обязательств англичан перед немцами?), примерно около 3.00 ночи, в темноте. Эти самолеты видели только операторы наших РЛС, их слышали, но никто визуально не опознал. Поэтому в сводках Черноморского флота они обозначены как «неизвестные самолёты, идущие со стороны моря». По Осокину немцы также зафиксировали эту атаку (?) и спокойно перешли границу, нанося первые свои налеты, прежде всего по аэродромам ВВС РККА, размещённые на самой границе, для обеспечения превосходства в воздухе. Но англичане немцев просто «кинули» (?) – «атака» была, по сути, всего лишь имитацией (?).

И действительно, советский флот именно 22-го июня, ранним утром, не пострадал. Германия оказалась просто впихнутой в войну с СССР. Черчилль свои «обязательства» перед Гитлером выполнил, но при этом и Сталина «не обидел» (?). В конце концов, никто не смог чётко опознать принадлежность этих самолётов. Гитлер за этот «обман» Черчилля дико ненавидел, хотя, больше воюя против Сталина, о Сталине отзывался с большим уважением. А Германия в итоге оказалась воюющей на два фронта. «Плохо иметь англосакса врагом, но ещё хуже иметь его другом».

Но насколько эта версия согласуется с фактами? И кто тогда всё же бомбил Севастополь утром 22 июня, если англичане только «имитировали» налёт? Хотя данная гипотеза ну о-очень интересная.

Также интересно, например, такое «воспоминание» адмирала после войны.

«Адмирал И. С. Исаков, вновь прибывший на наш флот, осведомил Военный совет об осложнении отношений с Германией. С этим вполне согласовывались известные нам факты…

18 июня учение закончилось, и корабли стали возвращаться в Севастополь. Однако на флоте была сохранена оперативная готовность номер два. Разбор манёвров планировался на 23 июня. Адмирал Исаков объявил, что задерживаться не может, и, поручив проведение разбора Военному совету флота, отбыл в Москву. Напряжённость обстановки между тем нарастала… 21 июня начальник разведотдела полковник Д. Б. Намгаладзе принёс мне запись открытой передачи английского радио, где говорилось, что нападение Германии на Советский Союз ожидается в ночь на 22 июня.

Я немедленно позвонил по ВЧ И. В. Рогову (начальник Главного политуправления ВМФ РККА с марта 1939 г., замнаркома ВМФ – К. О.), спросил, как это понимать. Он одобрил наши действия по поддержанию боеготовности и сказал, что о сообщении английского радио в Москве известно, необходимые меры принимаются…». (H. М. Кулаков, на 22 июня дивизионный комиссар, член Военного совета Черноморского флота. «Доверено флоту»», М. 1985 г. – ttp://militera.lib.ru/memo/russian/kulakov_nm/index.html).

Получается, что и здесь Англия отметилась, и это называется открытая провокация войны между странами. Может, кому-то захочется назвать это якобы заботой о России, мол, англичане честно «предупреждали» СССР о возможной агрессии со стороны Гитлера?! Но вообще-то это именно стравливание и разжигание войны. «Предупреждать» мог Черчилль, когда он получил ещё 12 июня от своей разведки данные радиоперехвата о том, что Германия нападёт 22 июня. Получил, но не сообщил Сталину. Это сообщили К. Филби и его люди в английской разведке.

Путаницу насчёт ночи 22-го июня вносили своими мемуарами и Жуков и тот же Молотов (книга Ф. Чуева «Полудержавный властелин»). В речи Молотова по радио от 22 июня говорится, что немцы бомбят с 4.00 утра, а посол Шуленбург вручил ноту Молотову в 5.30. Чуеву же Молотов говорит, что:

«Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трёх часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением..

– Но и в три немец ещё не напал на нас…

– В разных местах по-разному. В Севастополе отразили налёт. Часа в два-три напали. Чего вы держитесь за пустяковую часть этого дела? Всё, конечно, интересно, и эти детали можно уточнить до минуты путём документов и расспросов, но они не имеют значения (?) . Маленков и Каганович должны помнить, когда их вызывали. Это, по-моему, было не позже трёх часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырех, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к „своим” часам. События развернулись раньше».

Дальше выводы у Осокина идут своеобразные, но хорошо видно, что, как старый дипломат, темнит Вячеслав Михайлович, не всё рассказывает. Хотя в реальности, отдав указания в округа ещё 10–14–18-го июня, зная примерную дату нападения, представители ГШ и правительства обязаны были контролировать их исполнение и даже находиться для контроля в округах. В любом случае, в Москве с вечера 21-го никто не должен был расходиться по домам. И в реальности никто и не расходился из Кремля.

Сразу после полуночи начальник ГШ Г. К. Жуков мог докладывать Сталину, что на границе началось «движение», какие-то происшествия. И первые боевые столкновения-провокации на границе начались уже в 2.00 местного времени, что тогда соответствовало московскому, в виде обстрелов из стрелкового оружия наших застав и пограничных дозоров, а также попыток немецких подразделений до взвода перейти границу. И именно для пограничников и тех частей, что стояли у самой границы, и посылались распоряжения «не поддаваться на провокации». После этого все собрались уже к двум часам ночи по московскому времени у Сталина в Кремле.

Массированной атаки немцы ещё не производили, а Шуленбург стал искать Молотова «между двумя и тремя ночи», чтобы вручить ноту. Хотя бы формально, в соответствии с международными правилами – до нападения. Хотя бы за полчаса. Гитлеру имидж агрессора тоже не очень был нужен. Сталин якобы дал команду Молотову не встречаться с немецким послом (не брать в руки эту ноту) до тех пор, пока не будет зафиксирован факт реального нападения основными силами немецкой армии на СССР.

Молотов (с его слов) получил ноту от германского посла в 3 часа ночи по московскому времени, что соответствовало и 3.00 утра брестского времени. При этом боевые столкновения отдельных подразделений немцев с нашими пограничниками на границе уже шли, и получается, что война реально началась не в 4 утра, а уже в 2 часа ночи – с провокаций на границе. И немцы пытались эту стрельбу на границе использовать как повод для нападения, мол, это советские войска начали обстрелы, а немецкие только отвечают и наносят ответный удар «для защиты от агрессии русских».