Андрей поднял руки.

Мишка взглянул на часы:

— Обедает Хряк в четырнадцать, нам до этого времени надо выбрать точку для съемки, макулатуру уложить... В общем, едим картошку с рыбой и отчаливаем. Потом мне надо в семнадцать быть у Ларисы: отвожу их в дом отдыха...

Как всегда, Хряк оставил камуфляжный джип в переулке за один квартал от «Экспресса». Он уже пообедал, теперь закуривает, открывает дверцу машины, садится за руль. Тут его внимание привлекает женщина, идущая по тротуару и взмахивающая рукой. Хряк даже огляделся — кого это она приветствует? Вроде рядом никого. Значит, жест адресован ему. Женщина улыбается и подходит к нему. Хряк вылезает из салона.

— Привет, — говорит женщина. — Как дела?

— Спасибо, не жалуюсь.

Ольга, а это была, конечно же, она, протягивает ему дипломат:

— Как и договаривались. Работу выполнить до завтра. А то он всех уже достал.

Отдала Хряку чемодан и пошла дальше твердым уверенным шагом.

Хряк понимает, что его с кем-то спутали. Но кричать об этом, когда тебе просто так дают чемодан, да, наверное, не пустой, — это надо быть идиотом.

Он бросает дипломат на сиденье рядом с собой и срывается с места.

Минут пять гонит машину, потом говорит сам себе: «Стоп, а не дурак ли я?»

Останавливается, открывает дипломат. В нем аккуратной стопкой уложены газеты. Сверху — записка: «Сделать статью по нужной теме к утру».

Он на всякий случай перетряхнул газеты, ничего хорошего в них не нашел и выбросил в ближайшую урну.

Андрей, как и обещал, забрал по дороге Панина и в семнадцать был у дома Ларисы. Он остался сидеть в машине, а Панин помчался наверх. В квартиру зашел с рюкзаком, удочками и мячом.

— Вы готовы? Машина ждет.

Лариса и Игорь были готовы, но она все еще недоверчиво смотрела на него.

— Панин, ты правда едешь с нами?

— Разве не видишь?

— Я много чего вижу. Но поверю, только когда в машину сядешь.

Лариса и Игорь располагаются на заднем сиденье, Вадим укладывает в багажник сумки, рюкзак, идет и открывает переднюю дверцу рядом с водителем.

— Вот только теперь поверила, — говорит Лариса.

Звонит мобильник.

— Ван моумент. — Панин подносит телефон к уху, а Андрей уже включает зажигание. — Как? И ничего нельзя изменить? Конечно же, я бегу! — Он убирает телефон. — Ну вот, срочная вводная. Но скоро обязательно приеду, ждите!

— Панин, — кричит Лариса. — Панин, посмотри мне в глаза!

— Вас прекрасно разместят, Ларочка, а сейчас торопитесь, а то пробки на дорогах будут.

Андрей, пряча улыбку, давит на газ.

6

В этот же вечер у дома, где живет Рассадин, тоже остановилась машина: на таком расстоянии, чтоб никому не бросаться в глаза, но чтобы из нее был виден нужный подъезд.

В подъезд этот зашел, но довольно скоро вышел Коленька, на ходу читая книгу. Мишка, сидевший в машине, довольно кивнул и взялся за телефон.

— Господин Рассадин, — сказал он. — Не сочтите за труд, выньте почту из своего ящика. Не важно, кто говорит. Я вам еще перезвоню.

Рассадин, выслушав пожелание от неизвестного, хмыкнул, пожал плечами, но все же спустился вниз и забрал из почтового ящика объемистый пакет. Открыл он его, еще поднимаясь к квартире в лифте: там лежала дискета.

Он зашел в зал, вставил ее в компьютер. На мониторе высветились Хряк и красивая женщина. «Привет, как дела?» Хряк улыбается, он, конечно же, знает ее... «Работу выполнить до завтра, а то он всех уже достал!» Хряк берет дипломат из ее рук и отъезжает.

Экран далее чист. Остекленевшим взглядом Константин Евгеньевич продолжает смотреть на него. Он не замечает даже, что пепел сигары падает ему на брюки, и вздрагивает от нового телефонного звонка.

— Обидно, что вас заказали за такую маленькую сумму, — сказал тот же голос. — Впрочем, Хряков всегда был жаден, за копейку удавится. На нем висят старые грехи, и лишь поэтому я звоню вам. Если вы не справитесь с ним сегодня, завтра этим займемся мы, но, наверное, вы уже не узнаете об этом.

Мишка, выговорив все это, сказал подошедшему Коленьке:

— Все, мчусь встречать с работы Евгению, отвожу ее в безопасное место, а ты тут бди. Во все четыре глаза, прошу тебя!

Гречихин уходит, а Коленька, прежде чем занять его место в салоне легковушки, пятясь, чтоб не потерять из виду подъезд, идет к киоску. Там очередь всего в два человека, бутылку «Балтики» он покупает быстро, оторвав взгляд от нужной двери лишь на несколько секунд — когда принимал сдачу.

В эти самые секунды Рассадин вышел из подъезда и повернул за угол.

Но свет в его окнах оставался гореть, потому Коленька спокойно сел за баранку и стал пить пиво.

Примерно через полчаса подъехал на джипе Хряк, оставил его у подъезда, взял в руки пакет и вошел в дом.

В пакете были свитер, бейсболка, рюкзак. Это Константин Евгеньевич позвонил ему и попросил захватить вещи, зайти в подъезд и там переодеться, а потом идти уже к гаражам. Хряк только вздохнул: «Начитался старик детективов!» Но сделал все так, как босс и просил. Натянул поверх рубахи свитер, надвинул бейсболку на глаза, взял за тру-бои мусоропровода оставленный для него спиннинг. В такой экипировке он вышел из подъезда.

Коленька не обратил на него внимания.

Мишка примчался через час. Узнав, что и Хряк здесь, он поднял глаза на освещенные окна:

— Что-то они разговорились. Если ты их не зевнул, конечно.

— Не зевнул, вон же джип камуфляжный стоит.

— Джип — дело нехитрое. — Мишка набирает номер телефона Рассадина, идут гудки, трубку никто не поднимает. Он замечает пустую бутылку, лежащую в салоне. — Отлучался?

— Нет, это здесь, в киоске. Я дверь все время видел... Почти все время, секунд десять, может быть...

— Напрасно ты это, Коленька, — покачал головой Мишка.

А в это время ярко-синий «Форд» Рассадина мчался уже за городом. За рулем был Константин Евгеньевич, Хряк сидел рядом.

— Как у тебя день прошел? — спросил Рассадин.

— Как обычно.

— Ясно. Кофе выпьешь?

— Вы же знаете, я от него никогда не отказываюсь.

— Знаю, — улыбнулся Рассадин.

Хряк взял стоявший между ними термос, наполнил глубокую крышку кофе и выпил весь без остатка.

— День как день прошел, — повторил он, — только возле кафе какая-то сумасшедшая женщина подарила мне дипломат.

— С долларами?

— Смеетесь? С газетами. Я отъехал и выкинул их.

— Что ж ты сразу об этом не сказал?