Она не стала ложиться, дожидаясь их возвращения, и услышала лязг ключа в двери лишь в четыре часа утра. Крис вошел, неся на руках крепко спящего Йена. Когда Франческа спустилась, Крис уже запирал дверь.

— Как он? Пришел в себя? Заговорил? — встревоженно зашептала Франческа. Крис выглядел встрепанным и усталым. Ночь оказалась длинной.

— Перед сном выговорил несколько слов. Мне разрешили забрать его домой. Он видел, как умер от передозировки тот парень, — для ребенка это тяжелая травма. Врачи считают, что во всем виновата Кимберли. Так всегда бывает: когда кто-то умирает от передозировки, выживших обвиняют в его смерти. Вот почему наркоманы остерегаются вызывать полицию. Теперь, наверное, ее отправят в тюрьму — конечно, если опять не вмешаются адвокаты ее отца.

— Как она?

— К сожалению, жива, — зло сообщил Крис. — Как раз приходила в себя, когда мы уезжали. Я не могу допустить, чтобы Йен снова увидел такое, — в отчаянии добавил он. Франческа последовала за ним в комнату, где он уложил сына в постель. Йен даже не пошевелился. — Ему дали успокоительное, — объяснил Крис. — В больнице у него началась истерика — он решил, что его мать тоже умерла. На этот раз я намерен бороться за безраздельную опеку и победить. После того, что случилось, ни один судья в здравом уме не отдаст ребенка матери. Я этого не допущу. Она безнадежно больна.

Франческа кивнула и задумалась о том, кто отец Ким, если его адвокаты настолько влиятельны. Крис несколько раз упоминал об этом, но Франческа, разумеется, не стала расспрашивать. Отец Ким тут ни при чем. Сейчас главное — позаботиться об Йене.

Франческа сходила на кухню и принесла Крису теплого молока. На обратном пути она заметила, как Эйлин прошмыгнула к себе. Если она и вправду встречалась с подругами по работе, то встреча слишком затянулась. Судя по наряду Эйлин, Франческа сделала вывод, что девушка опять бегала на свидание, а с кем — неизвестно. Хорошо еще, она не привела очередного парня в дом. Франческа надеялась только на то, что теперь Эйлин встречается с порядочным человеком. У взбегающей по лестнице Эйлин было счастливое лицо. Вспоминая об этом, Франческа подала теплое молоко Крису. Он сидел в кресле, не сводя глаз с Йена, крепко спящего на диване.

— Если его мать отправят в тюрьму, скандал будет чудовищный, — заметил Крис, отпивая молоко. Но сочувствовать Ким он не собирался, особенно если его назначат единственным опекуном Йена. Он заботился только о сыне. На жену он махнул рукой много лет назад и боялся лишь одного: как бы она не навредила Йену.

— Об этом не волнуйся, — тихо произнесла Франческа в полутьме комнаты. — Попробуй поспать. Дела подождут до завтра. — Она знала, что Крису предстоит очередное слушание о временной опеке в ближайшие несколько дней. Так положено. Сначала следовало решить вопрос об опеке, а потом заняться всем остальным.

— Спасибо, — сказал Крис, и Франческа на цыпочках покинула комнату и ушла к себе.

Тайна матери Йена разрешилась на следующий день, о ней кричали первые полосы газет. Оказалось, что Крис был женат на Кимберли Арчибальд, наследнице одной из самых влиятельных семей восточного побережья. Ее отец, владелец огромной компании, заработал целое состояние вдобавок к тому, которое уже имел. Из газетной статьи Франческа узнала в основном то, что уже слышала накануне от Криса. В ней говорилось, что Кимберли обвиняют в убийстве приятеля-наркомана в ее собственной квартире, а также в покупке и употреблении наркотиков. Читая, Франческа искренне сочувствовала Крису и Йену, как вдруг увидела в следующем абзаце имя своего жильца и замерла. Только теперь она поняла, в каком неведении находилась до сих пор: выяснилось, что Кимберли была замужем за Кристофером Харли из старинного рода бостонских политиков. Мало того, его матерью была урожденная Калверсон, следовательно, сам Крис состоял в родстве с сенаторами, губернаторами и двумя президентами. Брак Криса и Кимберли был объединением двух влиятельных семей, из которых одна принадлежала к финансовой, а другая — к политической элите. Стало быть, Крис — не просто дизайнер, зарабатывающий себе на хлеб и аренду комнат на Чарлз-стрит. Он наследник известной семьи, вынужденный развестись и вести тихую, простую жизнь, пока выходки бывшей жены не попали на первые полосы всех нью-йоркских газет. Непритязательность Криса поражала, особенно теперь, когда его предыстория стала известной. Франческа убрала газету в ящик кухонного шкафа, чтобы Йен не увидел ее, спустившись завтракать. Мария до сих пор не знала, что случилось накануне ночью. При виде Йена она удивилась, но ничего не сказала о том, каким бледным и растерянным он выглядит. Йен не улыбался, за завтраком не сказал и двух слов, хотя Мария на скорую руку приготовила ему любимые оладьи в виде Микки-Маусов. От успокоительных, которые ему дали ночью, Йена до сих пор клонило в сон, он почти ничего не съел.

— Что случилось? — шепотом спросила Мария у Франчески после того, как Крис поблагодарил ее за завтрак и увел Йена наверх. Крис выглядел встревоженным и измученным, статьи в газетах он еще не видел. Франческа достала газету и дала ее Марии, та пробежала глазами статью и ахнула.

— Господи, какой ужас! Надеюсь, теперь-то Крису отдадут ребенка навсегда.

— Должны отдать, особенно если мать попадет в тюрьму. Но Крис считает, что ее отец этого не допустит.

— А разве у него есть выбор? — мудро спросила Мария. — На Йена страшно смотреть.

— У него на глазах умер чужой человек и чуть не загнулась от передозировки мать.

— Такого никому не пожелаешь, тем более ребенку. — Мария всем сердцем сочувствовала Крису и Йену, Франческа разделяла ее чувства. Вскоре Крис вернулся на кухню без сына, чтобы пролистать газету. Увидев статью, он сжал побелевшие губы.

— Красота, верно? — обратился он к обеим женщинам, хмуря брови. В статье содержались не только подробности скандального инцидента с Кимберли: журналисты не поленились привести целиком историю семьи Криса. Оставалось радоваться лишь тому, что большинство знакомых Криса не подозревали, чей он родственник. И к счастью, имя Йена нигде не упоминалось — очевидно, у автора не поднялась рука на семилетнего ребенка.

— Ты не могла бы сжечь ее? — спросил Крис, отдал Франческе газету и ушел наверх. К тому времени спустилась Эйлин, Франческа объяснила ей, что произошло. Девушка посочувствовала и отцу, и сыну. Ни она, ни Франческа не заикнулись о том, в каком часу Эйлин вернулась домой после вчерашней вечеринки. Франческа считала, что это ее не касается, если Эйлин не подвергает риску соседей, приводя в дом малознакомых людей, и надеялась, что впредь Эйлин будет осмотрительнее.

В тот день Крис не пустил Йена в школу, но когда Франческа и Эйлин вернулись после работы, мальчик по-прежнему был тихим и молчаливым. Шарль-Эдуар снова навестил Марию, весь день колдовал вместе с ней над рецептами и обсуждал будущую совместную книгу. Он предложил приготовить на всех легкий ужин, а для Йена — особую пиццу, купил крабов в мягком панцире, нескольких омаров, и вскоре по кухне уже поплыли ароматы очередного пиршества. Мария вкратце объяснила другу, что произошло с сыном Криса, и француз не остался равнодушным к горю ребенка. Когда днем Йен пришел на кухню, Шарль-Эдуар познакомился с ним и спросил, не хочет ли мальчик немного помочь ему. Знакомство началось с фокуса: Шарль-Эдуар попросил Йена постоять неподвижно, держа в руке яйцо. Йен стоял с равнодушным видом, как вдруг Шарль-Эдуар вытащил яйцо у него из уха.