– Спасибо, Морис, – их глаза на миг встретились, и он тотчас скрылся в доме.

– Чай – это очень кстати, – заявил Шура и встал в дверях, не давая Мирославе пройти.

– Ты чего? – удивилась она.

– Ничего. Как там Витька?

– Как обычно. Прислал тете Зае два коротеньких бумажных письма.

– Что пишет?

– Что все замечательно. В общем, как всегда, – вздохнула Мирослава.

Бумажные письма Виктор Романенко писал только своей матери. Он знал, что она будет их хранить и перечитывать сто, а может, и тысячу раз. Мирославе и Шуре он звонил, присылал эсэмэски и электронные письма. Но редко, объясняя это тем, что у него такая работа и писать всем романы в письмах он не может. Оба хорошо знали, что их брат и друг писать не любил. Они, собственно, этого от него и не требовали, сообщал бы только, что жив и здоров.

Чаще всего о том, что он попадал в госпиталь, они узнавали только после того, как он снова был в строю. Да и то информация об этом, как правило, доходила до них через вторые и третьи руки. Романенко старался беречь покой и нервы близких, особенно сестры, матери, тети Вики и друга Шуры.

За поздним чаем Мирослава рассказала Шуре, что в агентстве появилась новая клиентка.

– Кто? – быстро спросил он.

– Анастасия Федоровна Лекарева.

– Понятно, – вырвалось у него с облегчением, – значит, будем работать вместе.

Она согласно кивнула и добавила:

– Но, как ты понимаешь, основной упор агентство будет делать на расследование гибели Геннадия Лекарева.

– Это я понимаю, не первый год замужем. Но и ты понимаешь, что это цепочка. Раскрыв хотя бы одно убийство, мы раскроем все.

– Шур, а вы не пытались выяснить, были ли эти мужчины знакомы друг с другом?

– Обижаешь, – проговорил он укоризненно, – конечно, проверили – не были они знакомы.

Вопреки ожиданиям Мирославы и Мориса ночевать Наполеонов уехал домой. Когда его машина выехала за ворота, большие часы в гостиной коттеджа пробили двенадцать ночи.

* * *

Шура проснулся в шесть утра. В незакрытое с вечера окно врывался утренний прохладный ветерок и надувал белую штору, точно парус. Нужно было вставать, принимать душ, завтракать и отправляться на работу. А Шуре почему-то захотелось, как в детстве, натянуть на голову одеяло и спрятаться от всех проблем и дел.

– Шура, ты просил разбудить тебя, – раздался за дверью голос матери.

– Да, мама, спасибо, я уже встаю.

Когда Шура выходил из ванной, из кухни донесся аромат яичницы с ветчиной и запах свежесваренного кофе. Мать Шуры Софья Марковна терпеть не могла растворимый кофе, величая его не иначе как ядовитой пылью.

Наполеонова была когда-то известной пианисткой, объездившей с концертами почти весь мир. Потом ушла на преподавательскую работу. Теперь же она давала уроки музыки детям из обеспеченных семей и бесплатно консультировала бывших учеников и детей своих знакомых. Шура часто ловил себя на мысли, что, если бы не материнские деньги за уроки, им бы в недавнем прошлом нелегко пришлось жить на его следовательскую зарплату и материнскую пенсию. Хорошо, что после реформы его зарплата перестала быть смешной.

Наполеонов с удовольствием позавтракал, чмокнул мать в щеку и, спустившись вниз, завел свою «девятку». Невольно ему вспомнилась старая, еще отцовская «шестерка». Они с матерью так и не смогли выдворить ее из гаража. И «Жигули» находились на заслуженном отдыхе, время от времени востребованные знакомыми. Машина, несмотря на возраст, бегала неплохо, хотя порой по-стариковски прихварывала, то есть ломалась. Но благо Людмила, тоже подруга детства, держала свой автосервис, проблем с ремонтом у него не было. Денег за ремонт Шура ей не предлагал с того самого первого раза, как оскорбленная подруга, вылив на него ведро ледяной воды, посоветовала засунуть свои деньги во всем хорошо известное место и добавила пару абсолютно неприличных слов.

Можно было сказать, что Наполеонову с подругами повезло, по крайней мере, сам он был в этом искренне убежден. Если ему чего-то и не хватало для полного счастья, то Виктора Романенко, двоюродного брата Мирославы и самого близкого друга Наполеонова, которого он считал своим братом. Точное местонахождения Виктора было чаще всего неизвестно никому: ни матери, ни сестре, ни другу. Сейчас он был предположительно в Сирии. В какой именно точке – большой вопрос.

Когда Шура навещал тетю Зою – мать друга, она всегда сообщала ему о коротких весточках от сына.

Отец Виктора погиб в одной из таких войн, и тетя Зоя, конечно, поначалу противилась решению сына стать военным. Но часто ли сыновья прислушиваются к пожеланию матерей… Витя выбрал спецназ и побывал почти во всех горячих точках. Когда он вернется на этот раз, никто не знал.

Занятый своими мыслями, Наполеонов и не заметил, как добрался до работы. И только уже выбравшись из машины, обратил внимание на то, какое погожее выдалось утро. Хорошо выспавшийся за ночь ветер ловил на лету облетающие лепестки яблонь и груш и неспешно кружил их в воздухе. Один из таких лепестков опустился на губы Наполеонова.

– Что называется поцелуй природы, – пробормотал он и закрыл машину.

Едва он поднялся в свой кабинет, как ворвался оперативник Дмитрий Славин и проинформировал, что пришло сообщение о только что совершенном нападении на молодого парня.

– Раненый в реанимации, нападавший, вернее, нападавшая скрылась. Есть свидетели.

– Будем опрашивать, – пробормотал Наполеонов и добавил: – Поехали на место преступления.

Наполеонову повезло, группа, выезжавшая по вызову граждан, еще была на месте, и списки свидетелей были. Из записей, сделанных по горячим следам, следовало, что в начале седьмого по тротуару шел молодой человек. Внезапно рядом с ним остановилась машина, из которой вырвалась фурия со всклокоченными седыми волосами и попыталась затолкать парня в салон. После того как ей это не удалось, она ударила его ножом два раза в область груди, прыгнула в машину и скрылась. Все это произошло так быстро, что прохожие растерялись и вызвали «Скорую» и полицию лишь после того, как машина с нападавшей унеслась прочь.

– Какая машина? – спросил следователь у одного из свидетелей.

– Синяя «Тойота».

– Опишите женщину, – попросил он.

– Да что описывать… – задумчиво проговорил кряжистый рыжий мужчина и тут же нашелся: – Вы когда-нибудь ведьм видели?

– Лично? – удивился Шура.

– Да нет, – махнул рукой мужчина, – в кино, к примеру.

– Ну, – протянул Шура.

– Вот чистая Баба Яга!

– Понятно… В смысле, что ничего не понятно! – вздохнул следователь и спросил: – Возраст женщины?

– Кто ж их, баб, разберет! – хмыкнул свидетель.