резко вильнул в сторону и помчался себе дальше. Мила вдруг стала медленно оседать, как поднявшееся в кастрюле тесто под руками хозяйки. До нее начало доходить, какими печальными последствиями мог закончиться ее порыв.

– Ну, Шпигалев! Ну, сволочь! – выругалась Люся. – Допустим, слепой шаман был в простых очках! Но он хоть не давил Милку. Они что, все разом ослепли?!

Зоя с Люсей почти сволокли Милу с дороги к реке. Издали приметили удобную ложбинку и, усадив подругу под раскидистую иву с подмытыми паводком корнями, помчались к воде.

Они таскали в пригоршнях водичку и брызгали в побледневшую до голубизны Милу. Зоя Васильевна напрочь забыла про бутылку минералки, уже второй день укрывающуюся в недрах ее сумки без всякой пользы.

Вернувшись с берега в очередной раз, они застали терпилицу уже порозовевшей.

– Хватит обливать меня, – сварливо сказала неблагодарная Людмила Ивановна, – я уже вся мокрая.

Она была в хлопотах: разгребала песок с одной стороны и перемещала его в другую, подпихивая себе под попу.

– Что это ты делаешь? – холодея от страшного предчувствия, что Мила в результате стресса чокнулась, возопила Зоя Васильевна.

– Вы хоть посмотрели, в какую яму меня сажаете?! Думаете, мне тут прямо так удобно сидеть? На корнях?! Я хоть песочку подстелю.

С Милой было все в порядке. Она действительно в любом месте своего пребывания, даже кратковременного, устраивалась с максимальным комфортом.

Набегавшиеся женщины мстительно выплеснули остатки воды из пригоршней на макушку неблагодарной и мокрой Милы и плюхнулись рядом – прямо в яму, перевести дух. Но на этом их хлопоты еще не закончились.

– Ой! – заорала Мила, отдернув руку. На пальце у нее показалась капелька крови, она чем-то укололась. Туристы чего только не оставляют на своих бивуаках!

– Сегодня явно не твой день, – сказала злопамятная Люся, и даже не пошевелилась.

– Ну что там еще? – устало поинтересовалась Зоя.

Мила не пораненной рукой разгребла песок и вытащила небольшой предмет. Это был, вероятно, обломок какого-то украшения, об острый край которого она и укололась. Даже они, неспециалисты, разглядывая Милкину находку, поняли – и по ее весу, и по цвету металла – что это не простая железка, бижутерия, современная поделка.

– Тяжеленькая…

– Золото, вроде…

– Интересно, что это за предмет?

– По-моему, часть какого-то украшения…

– Смотрите, здесь же чеканка… орнамент какой-то…

– Какой-то зверь, вставший на задние лапы… Лев, вроде бы…

Нет, сегодня-таки был Милкин день!

Зоя выудила из своей многофункциональной сумки косметичку с лекарствами – свою походную аптечку. Перекись и бинт на всякий непредвиденный случай в ней имелись. Милкин палец обработали. Обсудили все предположения, возникшие по поводу находки. Порылись еще в песке – безрезультатно. Пора было двигаться дальше.

Едва вышли из благословенной тени старой ивы, солнце вцепилось в них немилосердной хваткой. Вчера, вечерней порой, когда солнце садилось, идти по этой дороге было все же гораздо легче, хоть они и устали за долгий, баламутный день.

И тут за их спинами зазвучал рокот приближавшегося автомобильного мотора, а оглянувшись на звук, женщины узрели целую кавалькаду машин. Они, было, поспешили отпрыгнуть на обочину, но – о чудо! – колонна из четырех автомобилей плавно притормозила аккурат возле них.

Возглавляла маленькую колонну шпигалевская «Тойота»! Вторым номером шел Никита в своем «Мицубиси», первородным цветом которого был молочно-белый. Припорошенный степной пылью, он выглядел как серое белье, которое демонстрируют в рекламе «Тайда» до того, как постирают его всемогущим порошком.

Третьим был автомобиль, про который никто из подруг ничего не смог бы сказать, кроме его цвета – «баклажан». Он тоже был запылен. Замыкал колонну черный элегантный джип, явно прибывший не издалека, поскольку не успел утратить своего первозданного блеска на проселочной дороге. Женщины уже были в курсе, что это внедорожник.

«Надо будет посмотреть, что за марки», – подумала Люся. Так, на всякий случай. За последние два дня багаж ее знаний по части моделей автомобилей значительно пополнился. А любые новые знания полезны для тренировки памяти, даже если ты ими не пользуешься в повседневной жизни.

Из недр последнего элегантного чуда выбрался неторопливо мужичок самого затрапезного вида. Он ни с какого боку не походил на английского лорда или российского олигарха. Оказалось – это сам Хромосов, Дмитрий Юрьевич, председатель сельсовета.

Сколько Дмитриев одновременно собралось в Пороховом! Дмитрий Юрьевич, Дмитрий Евгеньевич! А из «баклажана» – ну надо же! – появился Вадим Сергеевич Бурлаков, собственной персоной.

Дальше последовала комичная сцена. Мужики вдруг, ни с того ни с сего, бросились к дамам и начали их делить между собой. Шпигалев расшаркивался перед пышущей злостью Милой и, искупая свою перед ней вину, чуть ли не силком тащил ее в свою машину. Бурлаков мертвой хваткой вцепился в Зою и подталкивал ее к «баклажану» (неужто уже успел купить, на новой должности?). Никите досталась Люся, хотя, по идее, она была для него никем. В том смысле, что он не был ее работодателем, как для Милы и Зои.

В принципе, они все трое спокойно могли разместиться в «мицубиси». Бедняге Хромосову предстояло скучать в одиночестве, без женского общества.

В этой дележке была какая-то подоплека. Позже им стало понятно – какая именно. Им просто устроили раздельный допрос, чтобы из бабьего эмоционального трепа вычленить, отсеять что-то рациональное и потом свести ответы воедино. Для полноты картины. Для объективности и достоверности.

Бурлаков радушно затолкал Зою Васильевну на переднее сиденье. Его, правда, уже занимал пассажир. Вадим Сергеевич знаком приказал ему освободить место. Знак этот Зоя Васильевна уловила – Бурлаков дернул шеей в сторону, как будто его душил воротник кителя. При этом одет он был в гражданское, ворот рубашки расстегнут, так что ничто его не душило.

Пассажир, следуя принципам бурлаковского радушия, был тоже радушен и послушно перебрался на заднее сиденье. Видимо, он был подчиненным Бурлакова.

Майор жаждал еще раз услышать от Зои Васильевны, каким образом и где конкретно она заметила монету во время происшествия с Владимиром Ивановичем Климовым. Ту самую, которую она потом подарила Людмиле Петровне, а Людмила Петровна тут же передарила ее Дмитрию Евгеньевичу Шпигалеву. Он, оказывается, был в курсе процесса дарения, от Никиты, надо полагать.

Рассказать ему требовалось еще раз, припомнив мельчайшие подробности.

– Да какие там подробности! Вольдемара несли, я еле-еле двигалась следом за толпой, потому как обессилела от бега да со страху. Увидела монету, земля там ведь утоптана, лучше асфальта! В пыли бы и не заметила. Хотела выбросить, да чего ж добру пропадать. Решила девочкам показать, как научились подделывать, я же думала, что она сувенирная.

– А она – не сувенирная?!

– Да ладно вам!