– Да ладно, Петя, я могу тебя понять. И, кстати, думаю, Ира тоже поймет, если ты придешь к ней и все это скажешь…

– Да это-то она понимала и раньше. А вот загулы по бабам…

– Думаю, это-то простить легче. С кем не бывает!

– Думаешь?

– Уверен! Она же любит тебя.

– Не уверен уже. Разве что пожалеет, а это для меня невыносимо! Так или иначе, спасибо тебе, брат!

Они сидели, пили, говорили, говорили и от неприязни не осталось и следа. В результате Петр Петрович остался ночевать у Боброва.

Бобров позвонил жене и при виде нее обрадовался. Даже по скайпу было видно, как чудесно она выглядит.

– Маленькая, как ты там?

– Ох, Миша, тут земной рай! Мы вчера ездили в зоопарк мартышек! К моим родственникам! Там такие лемуры, там была одна маленькая коричневая лемуриха, беременная, она так гладила себя по пузу, умора! А мартышки у одного парня из рюкзака бананы тырили! – захлебывалась Марта. – Миш, ты был на Тенерифе?

– Нет, не довелось. А ты купаешься?

– По сто раз в день! Это такой кайф! Океан такой ласковый, теплый…

– Только будь осторожна, пожалуйста! Выглядишь чудесно! Знаешь, ко мне вчера приходил твой брат…

– Ой!

– Мы с ним примирились! Он просил прощения, все осознал, мы хорошо выпили, он у меня даже ночевал. Но Ира от него ушла. Мне как-то не с руки к ней с этим лезть, а ты, когда вернешься, может, попробуешь?

– Обязательно попробую, но ей нужно время, чтобы остыть. Как раз к моему возвращению… Ой, Мишенька, а у тебя все нормально?

– Абсолютно! Все в штатном режиме.

– Ой, Мишка, у меня один здоровенный лемур банан прямо из рук вырвал, а шимпанзе… Они злые, они тут за стеклом, он увидал банан и стал буквально требовать, лезть на решетку, трясти ее, а я при всем желании не могла дать ему этот банан. Так он, в качестве последнего аргумента, предъявил мне свои мужские достоинства. Народ вокруг помирал со смеху. У вас, мужиков, это всегда последний аргумент?

Бобров искренне расхохотался. Какая же прелесть моя Марта. А главное, родная! Насквозь родная!

Бобров пил кофе вместе с коллегой Фридой Марковной и пересказывал ей Мартин рассказ о лемурах и обезьянах.

– Я была в этом зоопарке. Там правда чудесно и безвредных зверушек можно погладить. Мартышки на плечи садятся, и мелкие лемурчики с тобой общаются. Знаете, Миша, ваша жена произвела огромное впечатление на моего племянника! Он когда бывает в Москве, непременно спрашивает, как поживает та восхитительная блондинка, которая была на моем дне рождения.

– Он настоящий красавец, ваш племянник.

– Вы ревнуете, Миша?

– Ну, если он только осведомляется о восхитительной блондинке, то вряд ли у меня есть повод.

– Это верно, – рассмеялась Фрида Марковна.

У него зазвонил телефон. Алла!

– Я слушаю, – сухо отозвался он. Сбросить звонок он не захотел.

– Алло, Мишенька, любимый, я так соскучилась.

– И что?

– Может быть, приедешь вечером?

– Нет, это нереально.

– Сегодня нереально?

– Нет. Вообще нереально. Я виноват, но…

– Но что?

– Продолжения не будет. Извини, мне сейчас неудобно говорить. Все.

Он отключил мобильник.

Фрида Марковна испытующе на него смотрела. И он вдруг почувствовал, что краснеет.

– Миша, простите, что стала невольной свидетельницей. Вот не думала, что люди с вашей биографией способны краснеть.

– Фрида Марковна!

– Все, все, умолкаю! Не мое дело.

– Да вы что-то не так поняли…

– Все я поняла, – грустно улыбнулась Фрида Марковна. – Как говорится, не первый год замужем. Ну да бог вам судья. И простите еще раз, я не хотела вмешиваться.

Она смотрела на него даже с нежностью и сожалением.

– А вообще вы правы! – вдруг сказал Бобров. – Все правильно поняли. А я болван!

– Она была красива, соблазнительна и очень настойчива?

– Да! – рассмеялся Бобров.

– А теперь она требует продолжения…

– Пока не требует, но…

– Вы увлечены ею?

– Да нисколько. Я, что называется, попался в медовую ловушку. Мне стыдно, поверьте!

– Зная вас, верю. А еще она, скорее всего, безмерно восхищалась вами…

– О да! А я, как мальчишка, повелся…

– И теперь вы ее даже боитесь.

– Боюсь, да. Она может…

– Она может поставить в известность Марту?

– Боюсь, что да. А потерять Марту для меня хуже смерти. Знаете, Фрида Марковна, я абсолютно не бабник.

– Это видно. Но и на старуху бывает проруха.

– Да уж! Сам не знаю, что это со мной, почему я вдруг разоткровенничался, это тоже не мой жанр, но вы как-то располагаете… – смущенно улыбнулся Бобров. – Вы очень хороший человек, Фрида Марковна!

– Ну… не преувеличивайте! Но в одном вы можете быть уверены: ни одна живая душа не узнает о нашем разговоре.

– Это я понимаю, иначе и слова бы не сказал.

Марта с Викой сидели за столиком ресторана и разглядывали только что купленные украшения с местным камнем, который назывался оливин. Недорогой, но на диво красивый и разнообразный. Все оттенки зеленого были представлены в купленных украшениях. Марта купила два колечка, одно себе, а второе Ирине. Сережки и кулончик. А Вика купила кольцо и браслет.

– Слушай, а ты не хочешь купить что-то в подарок свекрови? – спросила Марта.

– Да ты что! Она никаких украшений не носит! Вообще! Она это презирает!

– Ой, а я дура, надо было купить что-то Милечке! Брошку! Я куплю ей брошку. Она обожает брошки!

– А я там что-то брошек не видела.

– Ничего, поищем в других магазинах, их тут как грязи! Ох, Вика, как же тут хорошо! Ты так загорела, просто красота, да и я тоже…

– Небось уже мечтаешь, как покажешь свой загар Боброву?

– А ты не мечтаешь показать загар Пыжику?

– Есть такой момент, – рассмеялась Вика.

К их столику подошел официант и, обращаясь к Вике на ломаном английском, сказал:

– Сеньора, вам просили передать!

И положил на столик перед нею конверт.

– Кто?

– Какой-то мужчина. Он был тут и ушел.

– Что это значит? – заинтересовалась Марта.

Вика открыла незапечатанный конверт, вытащила оттуда листок бумаги и вдруг страшно побледнела.