– Нет, Мишка не будет. То есть выпить-то он выпьет, с большим удовольствием, а вот меня обсуждать не будет.

– Ну да, он же шпион! Вот что, у нас до рейса еще полтора часа, пошли в Ирландский бар. Возьмем по пятьдесят грамм виски и бутерброд с ростбифом. Ты как?

– Да с удовольствием, тем более что я предвидела это предложение! Я ж тебя знаю!

Женщины ошиблись. Бобров с Пыжиком не стали выпивать вдвоем, Бобров довез Пыжика до клиники, тот решил поработать на свободе, а сам поехал домой. Тоже поработать, тем более что Марта приготовила ему обед на три дня.

Как странно, думал Бобров, я почему-то чувствую облегчение. Казалось, я не могу без нее жить… Да и вправду не могу, но, видимо, надо иногда расставаться. Я устал. Не от нее, нет, от своей суматошной жизни и, пожалуй, от чувства вины за эту жизнь. От ее немого укора. Вероятно, если бы укор не был немым, мне легче было бы с ним справиться. Я наверняка ужасно соскучусь по моей маленькой, с ума сойду от тоски, но это потом… через некоторое время… А сейчас я даже рад ее отсутствию. И хорошо, что она будет работать. Надо, наверное, поискать домработницу, избавить Марту от домашней поденщины. Да, это правильная мысль! У нее слабое здоровье. И вообще я люблю ее, я готов сделать для нее все, что угодно, но сейчас мне хорошо одному! Зазвонил домашний телефон.

– Алло!

– Привет!

Бобров узнал голов Петровича.

– Привет!

– Узнал?

– Узнал.

– А что у Марты опять с телефоном?

– Просто выключен. Она же в самолете!

– В каком еще самолете?

– В аэробусе, кажется.

– И куда она летит?

– На Тенерифе!

– Зачем?

– Отдыхать!

– От чего это ей отдыхать! И разве ей можно летать на самолете?

– Доктор ей разрешил. Она летит с Викой.

– А почему она мне ничего не сказала?

– Понятия не имею! Она сказала Ире, это я знаю точно.

– Да? Мне никто ничего не говорит. Ну а ты чего? По бабам пойдешь?

– Непременно! Слушай, Петрович, наш брак с твоей сестрой уже непреложный факт. Я люблю ее, может, скажешь уже, что ты против меня имеешь, а? Может, стоит уже смириться?

– Да ничего, в сущности, я против тебя не имею. Живите вы все как хотите, я просто чувствую себя старым, измотанным и никому не нужным. Вот и вся недолга. Ладно, бывай!

– Постой, Петрович! Может, встретимся, поговорим, выпьем, вдруг полегчает?

– Да не полегчает…

– А вдруг? Чем черт не шутит?

– Ты это серьезно?

– Более чем.

– Что ж, спасибо! – голос Сокольского смягчился. – Сейчас не могу, но буду иметь это в виду. Я тронут. Бывай!

Он отключился. Боброву было его искренне жаль. Хотя он слабак, Сокольский…

Океан был прекрасен и спокоен. Подруги прилетели ночью и, едва устроившись в отеле, уснули. Вика только успела сделать Марте укол, предписанный доктором Пыжиком после перелета. А утром… Солнце еще медленно поднималось над океаном, краски еще не ожили, но было тихо и напоенный какими-то цветочными ароматами воздух прочищал легкие.

– Марта, иди сюда! – позвала ее с балкона Вика. – Глянь, какая красота!

– Погоди, только отправлю Мишке сообщение. Ага! – и она выбежала на балкон.

В этот момент солнце вдруг залило все вокруг, все краски словно очнулись. Океан стал сине-зеленым, вся природа ожила.

– Боже, Вика! Неужели вчера мы еще были в нашей слякотной Москве!

Подруги обнялись.

– Значит так! Сейчас мы идем завтракать, потом полчаса гуляем вдоль океана, а потом – на пляж!

– Согласна! Я на все согласна! И ужасно хочу есть!

Они спустились в ресторан, нашли столик на свежем воздухе и принялись таскать всякую снедь со шведского стола. У обеих горели глаза.

– Ох, какие бабоньки приехали! – воскликнул один из группки русских туристов. – Одна блондиночка, другая брюнеточка, просто конфетки!

– Марта, ты какая конфетка? – шепотом спросила Вика.

– Я – определенно «коровка», или нет, сливочная помадка, а ты, конечно же, шоколадная… Ох, как тут все вкусно, прелесть просто. И ничего готовить не надо.

– И так две недели!

Совершив после завтрака небольшую прогулку вдоль океана, подруги побежали в номер надеть купальники.

– О, у тебя новый купальник! Краси-и-ивый!

– Представляешь, Мишка заставил меня купить два новых купальника! И спросил, на каком рынке я купила тот, с рыбками.

– Надо же!

Новый купальник был темно-вишневый с причудливой драпировкой на груди.

– Тебе так идет… Да, а у тебя есть головной убор?

– Господи, зачем?

– Пыжик велел! Сказал, чтобы ты не смела ходить по солнцу без головного убора!

– Ох, грехи наши тяжкие! Ничего, купим сейчас какую-нибудь шляпенцию.

– Да, не проблема!

– Вика, а что там еще Пыжик запрещает?

– Ничего страшного! Нельзя пить вино, нельзя долго жариться на солнце, нельзя вообще переутомляться. И нельзя пропускать прием лекарств. Только и всего! И еще нельзя принимать контрастный душ!

– Да я сроду его не принимаю! Ладно, хватит о медицине, я сыта ею по горло! Пошли на пляж!

В отеле было три бассейна, и все они были буквально оккупированы в основном немцами.

А на пляже были преимущественно русские.

– Вика, ты можешь мне объяснить, какого черта надо ехать на океан, чтобы торчать в бассейне?

– Запросто! Страховки травмы на море не учитывают!

– А наши на это плюют?

– Естественно! И мы ведь тоже плюем!

– Ага! Плюем! Ой, какая вода теплая, господи, блаженство какое! Ну что? Баба сеяла горох?

– Конечно, сеяла!

Они плескались, прыгали, брызгались и визжали, как маленькие.

– Я люблю твоего Боброва! Это ж его идея, да?

– Конечно! Вик, а пребывание в воде твой Пыжик не ограничивал?

– Нет! Купайся хоть до посинения!

После пляжа они пошли в отель, но не поднялись в номер, а плюхнулись в шезлонги в саду, в тени буггенвиллий.

– Завтра поедем к лемурам! – заявила Вика.

– О, я с восторгом! А куда тут еще надо съездить?

– Ну, все обычно ездят в Лора-парк.

– А там что?