вооруженные часовые. По двое вместо одного, оружие снято с предохранителя, штыки примкнуты — все это говорило о том, что часть переведена на усиленный режим несения службы…

Майор свернул к небольшому, вкопанному по самую крышу в землю и обваленному земляным валом строению.

— По одному заходи…

— Тимошин?

— Так точно…

— Получи.

На отполированную до блеска, освещенную биллиардными лампами столешницу ложится тяжелый, вороненый АК-76, четыре магазина, подсумок, доска. В доске — ровно сто двадцать блестящих, остроконечных патронов нового пехотного калибра 6*45. Его мало знают даже кадровые военные, не говоря уж о скаутах.

Рядом ложится гроссбух.

— Все в точности? Посчитай и распишись.

Пацан ставит закорючку.

— Патроны караульные. Сдашь по счету. Хоть одного не будет — потом месяц на задницу не сядешь.

— Так точно.

— Вон туда, на скамейку. Заряжай. Смотри, не рассыпь. Следующий… Джикаев!

Снарядить магазин не так-то просто — особенно если волнуешься. Обычно — патроны бывают в обоймах на десять или на пятнадцать, прицепил, надавил посильнее — и полмагазина готово. А тут — каждый продавить надо…

Рядом — сосредоточенно сопит Сашка Джикаев. Он осетин по национальности, его отец — полковник морской пехоты, сейчас — в Порт-Артуре служит. Писем от него нет уже месяц, особый период. Они хоть и пацаны — а все понимают…

Патрон вырывается из рук — и Джикаев неуловимым движением ловит его, с хлопком прибивая к узкой столешнице, чтобы не упал.

— Держи…

Закушенная от сосредоточенности и осознания важности совершаемых тобою действий губа. Капля пота, набухшая на лбу — нет времени ее смахнуть…

— От бати нет ничего…

— Не… Они там на полевые позиции уже вышли.

— Откуда знаешь?

— Слышал… С КВЖД литер был, его охраняли. Сбегал, спросил…

— А меня батя в поход собрался взять…

— Врать то…

— Да провалиться мне на этом месте…

Санек Озерцов, большой выдумщик и хулиган — видимо, услышав это — проходя мимо, резко поддевает ножку табуретки. В таком случае — первое, чисто инстинктивное схватиться за стол. И опрокинуть его на себя — стол то не прибитый

— Ах ты…

— Что там еще… — слышен голос майора Бекмурзина

— Ничего, господин майор по адмиралтейству! Упал!

— Подбери все! Не дай Бог, потеряешь!

— Есть!

Злобный, исподлобья взгляд на Озерцова — ничего, сочтемся. Санек поможет, ведь он — друг. А для чего нужны друзья, если не помогать?

Маленькая группа по-военному подтянутых пацанов — стоит на плацу, как во время развода караульных постов. Группа юных пограничников, все серьезно, даже автоматы настоящие. Рюкзаки, плащ-палатки, автоматы — разгрузки. ДПС[50] — все серьезно. На форме — вместо положенных военных знаков различия — скаутские. Нет никого ниже, чем старший скаут, почти у всех — дополнительные знаки отличия, скаутские, в основном — скаут-разведчик, спортивные — в основном разряды по стрельбе и по легкой, у одного даже КМС[51]. Нет самого главного — мастер-скаута, который должен идти с ними.

— Значит, так — Бекмурзин привычно прохаживается перед строем, в котором нет никого старше четырнадцати — орлы. Только не те, которые высоко летают, а те, которые сверху и прямо на голову. Не будь сейчас особого положения, я бы вас домой отправил, но…

Офицер вздыхает.

— Довожу еще раз. Патроны — по возвращении пересчитаю лично. Патрон в патронник без нужды не досылать. Стрельба — только в предусмотренных уставом ситуациях. Потеряете хоть один автомат — … лучше не знать, что тогда будет. Никаких салютов, никакой стрельбы — как взрослые пограничники, это ясно?

— Так точно!

— Довожу боевую задачу. Пешим порядком выдвинуться в направлении сопки Грибной, по пути — провести разведку местности и береговой полосы. Раций вам не даю, где расположение СТС[52] — знаете, верно?

— Так точно.

— По маршруту движения не мусорить, огонь разводить на стоянках, Олег Иванович показал, как. Не слышу.

— Так точно!

Олег Иванович — это мастер-скаут. Не вовремя сломавший ногу… ох, не вовремя. Для такого-то туриста, который всю Камчатку облазал — провалиться в лисью нору и сломать ногу… как то глупо. Да еще и лиса укусила… теперь сорок уколов в задницу. Щенки у нее там были.

— С сопки огненной вас снимут вертолетом с шестой заставы, вертолет будет там послезавтра в двенадцать ноль — ноль. Если опоздаете — находите телефон, докладываете о случившемся, идете до шестой пешком. Контрольный срок — плюс шесть, если не дадите знать, начнется поисковая операция. И разбор полетов по возвращении, ясно?

— Так точно.

— Все. Бурлаков — командуйте.

— Есть! Отряд! В колонну по одному! Дистанция на три линейных! За мной — шагом марш!

Отряд уходит в сопки. По правую руку — тяжело дышит громадный, необъятный океан. Где-то там, за серой дымкой бесконечности — Япония, Страна Восходящего солнца, их вековечный враг и вековечный враг России. А здесь — русская земля: папоротник, лианы, невысокие сосны и даже кое-где бамбук. Протоптанная, но едва заметная тропинка — здесь все растет так, что только прошел — а через минуту уже не видно.

Ноги привычно ищут тропу. Разведчицкий посох, который есть у каждого — помогает. На плече — суровой тяжестью висит автомат… настоящий, стальной автомат, такой как у взрослых, с полным магазином. Странно… все они мечтали, как получат его, настоящий автомат… а когда получили, оказалось, что это тяжелая и неудобная железяка, от которой немеет и ноет плечо. И ничего больше. Железяка. Правильно идет только Джикаев — у него отец еще и охотник… все осетины не расстаются с оружием с детства, это у них в крови. Сашка рассказывал, что осетины произошли от аланов, гордого и воинственного древнего народа. Когда несколько сотен лет к ним пришли монголы — весь народ вышел на поле брани. И почти весь народ погиб. Погиб и царь… от нескольких сот тысяч аланов осталось несколько сотен человек, они и дали начало новому народу. Поэтому, осетины не могут без оружия, никак. Осетин без оружия — хуже, чем без одежды…

Идти все тяжелее. Обувь намокает и начинает тереть ногу. А это плохо, но ничего не поделаешь. Автомат все тяжелее и тяжелее, начинаешь проклинать тот день и час, когда взял его. А еще и следы надо искать. Но это дело следопыта. А твое…

Спасает только считалочка, которую твердишь как клятву скаутов, навязшая на зубах. Или о чем-то подумать…

Отвлеченном. Подумать…

А подумать тут было о чем…

Чем жили пацаны военно-морской базы на окраине Империи в конце семидесятых… Да в принципе тем же, чем и в других местах…

Хулиганство… Самое разное, как обычное