– Вот ё! Да что ж такое?!

– Чего? – вяло удивился Котов.

– Не лезет! – возмущенно объяснил Зыков.

– Хм-м… Цитата…

– Чего? – в свою очередь удивился Зыков. Он даже голову к напарнику повернул. С выпученными глазами.

– Ничего! Отрастил, понимаешь, агрегат – вот и не лезет. С левомеколем попробуй, я зачем тебе дал…

– Забыл, – пробормотал Зыков и продолжил беспорядочное ерзание.

Котов тяжело вздохнул, обошел Зыкова – «девочка» лежала в ряду третьей, – присел на край нар спиной к напарнику и принялся за следующее тело.

– Ага! – провозгласил Зыков и приступил к возвратно-поступательным движениям. Нары зашатало всерьез. Котов вздохнул еще тяжелее.

– Терминатор, ты не можешь, э-э… полегче как-нибудь? – спросил он.

– А в чем дело? – пропыхтел Зыков.

– Трясет очень, вот в чем.

– Я постараюсь… – серьезно пообещал Зыков.

– Буду тебе глубоко признателен.

Некоторое время прошло в относительной тишине, нарушаемой только скрипом нар, запаленным дыханием Зыкова и неразборчивыми проклятьями, которыми Котов сопровождал попытки снять отпечатки пальцев с «клиента». Укол пришлось делать при такой серьезной качке, что Котов почти уже отказался от этой затеи – велик был риск промазать мимо сердца, но тут Зыков решил то ли перевести дух, то ли осмыслить впечатления. Котов быстро вогнал иглу, надавил поршень, сполз с обработанного тела, оступился и упал на колени в пыль. Зыков кряхтел и постанывал. Котов отряхивал брюки и тихо матерился. Когда он уселся между следующим «клиентом» и вожаком, нары уже не шатало – бросало. Котов, пытаясь хоть как-то унять их эволюции, крепко уперся ногами в пол.

– Ну как? – спросил он, не оборачиваясь.

– А-а-а-а? – выдохнул Зыков.

– Я спрашиваю – как ощущения? Зае… сь?

– А-а-а-ага…

– Ну-ну. Будем надеяться, что она не проснется. Я бы проснулся на ее месте.

– А-а-а-а?

– Давай шевелись. Некрофил.

Зыков шевелился. Котов пытался работать. Потом он не выдержал. Пробормотав: «Нет, это нереально», – Котов отпустил дактилоскопируемую костлявую руку, ставшую уже из белой черной, с тоской посмотрел на свою перчатку, измазанную краской ничуть не меньше, и потянулся за сигаретами.

– Ты долго там еще? – спросил он раздраженно.

– У-у-у… А-а-а…

– Тьфу! Вот угораздило…

Наконец Зыков издал глухой утробный рык, несколько раз по инерции дернулся взад-вперед и затих.

– Слава тебе, господи! – провозгласил Котов, выплевывая сигарету и возвращаясь к прерванному занятию. – Я уж думал, этот кошмар никогда не кончится.

– Вот… это… да! – сообщил Зыков.

Чавкнуло – повис на стене презерватив. Прошуршало и чмокнуло – отлип и упал на пол.

– Отношения с клиентурой прояснились? – небрежно поинтересовался Котов. – Забрезжил свет в конце тоннеля бытия?

– Ы-ы-ы… Э-э… Эй! Кот!

Кличку напарника Зыков не выкрикнул – вышипел. А Котов, уже почуявший опасность, сидел очень прямо и смотрел в глаза, взгляд которых никому из живых не дано поймать дважды.

Вожаку было очень плохо. Сев напротив Котова, он строил ужасные гримасы костлявым серым лицом. Коренные зубы у него давно вывалились, зато в черной дыре приоткрытого рта желтели острые длинные клыки. Руки вожака судорожно комкали грязную телогрейку, которой он до этого был укрыт.

У рядовых членов стаи руки были другие. А в этих уже не осталось ничего людского. Не руки – грабли. И зубы еще, зубы… Прямо как у собаки.

– Что, дружок, хреново? – участливо спросил Котов. До жути спокойно. Нечеловечески.

Вожак не то вздохнул, не то всхлипнул.

– А ты приляг, – посоветовал Котов. – Приляг, накрой лицо, тебе сразу же станет легче…

Придерживая одной рукой штаны, сзади к Котову медленно, очень медленно приближался Зыков. Лицо у него было еще серее, чем у вожака. Впрочем, в молочном свете фонаря тут все плохо выглядели. Зыков не взял обрез. Не потому, что растерялся, а просто вожак сидел к Котову слишком близко, и брызги его крови могли попасть человеку на лицо. Риск весьма умеренный, но риск. Случись такое, Котов бы потом долго и обидно ругался.

– Ничего страшного, ты просто заболел, – ворковал Котов. – Это не опасно, у тебя уже все прошло, но ты сейчас очень слабенький, тебе нужно спать. Как можно больше спать…

Вожака ломало. Он с хриплым посвистом втягивал в себя воздух и по-прежнему строил рожи. Зыков кое-как застегнул штаны и подошел вплотную. Пригляделся к вожаку повнимательнее и окончательно спал с лица.

– Спать и видеть прекрасные сны… – мурлыкал Котов. – Не удивляйся тому, что вокруг, это… м-м… карантин. Ты не один здесь. Еще сутки-двое, и тебя отвезут домой. Просто сейчас нужно отдохнуть. Ложись скорее, мой хороший. И ничего не бойся. Все уже позади. И мы тебя не оставим. Пока ты будешь спать, мы будем рядом, мы позаботимся о тебе…

По идее, больше всего на свете вожак сейчас хотел именно спать. Но не с такими сиделками под боком. В иных обстоятельствах он бы вообще, наверное, удрал. Проломил бы хлипкую стену, выскочил в коридор и задал стрекача. Увы, сейчас за стеной занимался день. Серый и паскудный, но все равно день. А перед вожаком было двое врагов, твердо убежденных, что не боятся его. Придавленный невидимым солнцем, вожак плохо видел, чувствовал, двигался, соображал. И поэтому был смертельно напуган. Его загнали в угол, и он не мог понять, что страшнее – утро за стеной или двое убийц здесь, в комнате.

– Ладно, больной, хватит! – повысил голос Котов. – Ну-ка, ложитесь. Я кому сказал! – Он протянул руку и толкнул вожака в плечо. Тот чуть пошатнулся.

– Ты ляжешь, сука, или нет?! – взревел Зыков.

Против ожидания, вожак на Зыкова не отреагировал вовсе и продолжал стеклянным взглядом пялиться Котову в глаза.

– Тебе что сказано, пидарас сраный?! – орал, надсаживая глотку, Зыков.

Вожак смотрел на Котова. Тот на вожака. Сеанс двустороннего гипноза.

Зыков откашлялся.

– Ни х… я не понимает, – просипел он. – И что теперь?

– Товарищи, наша разминка окончена, – голосом радиодиктора произнес Котов. – Переходим к сексуальным извращениям. Где берданка, Робокоп?

– Ох, забрызгает тебя…

– Я плащом закроюсь и назад упаду. Тащи свой бластер. И в душу ему на счет «три». Чего стоишь? Последние мозги прое… л?

– Да ладно тебе… – начал было Зыков.

В этот момент вожак, собравшийся, видимо, с силами и переборовший страх, перешел в наступление. Выронив телогрейку, одну когтистую граблю он выбросил в сторону Котова, а второй махнул, пытаясь зацепить Зыкова. Котов дернулся было, но вожак достал его и ухватил за лацкан. Котов рванулся назад и попытался вскочить на ноги. Ветхая ткань плаща затрещала и «поехала».