потому, что старейшина не смог смириться с ее смертью. Она сидит в катакомбах уже… — изгой задумался. — Лет пять или шесть. Я думал девка давно подохла.

Изгои на трибуне все громче обсуждают нас. Поднимается галдеж. Это позволяет нам с Рогнусом спокойно переговариваться.

— Почему не использовать обычную бумагу, как все остальные?

— Потому что такие послания нередко не доходят до адресата. А в мире, где на тебя может напасть чудовище или бандиты, вероятность потери еще выше.

— А разве человека не могут убить? В этом случае послание тоже не дойдет до адресата, — хмыкнул я.

— Гонцами становятся только девочки с особыми способностями. Их забирают из родительского дома в раннем возрасте и совершают ритуал перерождения, который делает их практически неуязвимыми. Такие дети не горят, не тонут, не чувствуют холода, не изнемогают от жары… Любая физическая боль не доставляет им никакого дискомфорта. А ловкость и скорость помогает избегать опасности на дороге. Единственный минус — это все возможно только если лишить их дара речи…

— Отрезать язык?

— Все правильно. Из него делают специальный отвар…

— Не надо подробностей, — перебил я. — Ты сказал, что они практически бессмертны… Как в таком случае их все-таки убивают?

— Обратный ритуал. Тогда их лишают еще и зрения. Но в случае с той, кого ты видел в катакомбах, его не довели до конца. Старейшина выбрал для нее путь мучений. По крайней мере, он так аргументировал свое решение. Пока она сидит там, никто не скажет ни слова.

Да уж. Бедная девочка. Дочь старейшины и с такой сложной судьбой. Но возможно я могу использовать это в своих интересах. Какой отец не хочет спасти свою дочь?

— Всем встать! — крикнул горластый из первого ряда. Тоже в мантии.

Все присутствующие в один миг поднялись на ноги и бросили взгляды на вход. Из арки вышел худощавый высокий седой человек. Этот одет в мантию черного цвета.

Старейшина медленным шагом подошел к тумбе. За тумбой висит хоругвь с изображением весов. На одной чаше лежит топор, а на другой горсть монет. Видимо они символизируют смерть и свободу. Неужели деньги ценятся здесь также как везде? Хм. Я еще спрашиваю.

— Приветствую вас, избранные, — судья навалился на тумбу обеими руками. Сквозь его левую щеку видны желтые зубы. Радиация, мать ее. — Сегодня перед судом предстанут Рогнус, изгнанник из лагеря у Зараженных Холмов. Наш брат и чарователь мечей. А также Кайлан с Закатных Гор. Скиталец.

По рядам пробежал шепот. Многие не знают, что тут делаю я, зато очень хорошо, судя по всему, знают моего недавнего знакомого.

— Суд пройдет по установленным законам и правилам. Присяжные будут принимать решение о дальнейшей судьбе подсудимых. Если голоса разделятся поровну, то последнее слово будет за мной. Все вопросы обвиняемым буду задавать я.

Суд присяжных. Это хорошо. Каждому присутствующему, наверняка, опостылел тот дракон, которого я собираюсь убить в своих интересах, но выдать это рвение за желание помочь всем изгоям.

— И первым будет рассмотрено дело Рогнуса Изгнанника. Я напоминаю, уважаемые господа, что чарователь мечей был изгнан из нашего лагеря потому, что солгал о прошлом топора Илиньора. Все ли помнят то дело?

Несколько присяжных отрицательно помотали головами.

— В таком случае я освежу вашу память, — человек высыпал на свои ладони какой-то белый порошок и растер его. Положил руки на тумбу. — Шесть зим назад один из наших патрулей пропал без вести на автостраде, ведущей к городу подземных крыс — Дардису. Мы отправили лучших воинов на поиски следов пропавшей группы. Но был найден лишь окровавленный топор Илиньора, гнома-избранного из нашего лагеря.

Некоторые на трибуне начали вспоминать эту историю и качать головами, поддакивая словам Эрмунда. Тот продолжал:

— Топор принесли Рогнусу, чтобы тот услышал, что расскажет ему оружие и пересказал нам. Однако чарователь мечей выбрал путь лжи и обмана. Вместо того, чтобы сообщить правду о судьбе пропавшей группы, он ввел нас в заблуждение и отправил по ложному следу. Тени, предусмотрительно приставленные мной к оружейнику, проследили за ним и видели как тот отправился из нашего лагеря к настоящему месту битвы. Туда, где на самом деле отряд избранных сразился с бандитами, повстречавшимися им в патруле. Там полегли все. И враги и наши храбрые воины. И лишь одному Илиньору удалось сбежать. Однако и он скончался в нескольких километрах от места схватки. От полученных ран. Чарователь мечей скрыл от всех правду ради своей корыстной цели. Ради того, чтобы прийти к братской могиле и завладеть редким магическим оружием, найденным нашими братьями в различных местах по всему свету и после их смерти не принадлежащих больше никому. А отряд, отправленный по ложному следу попал в ловушку к чудовищу и мы потеряли еще нескольких наших воинов.

Вот и поворот. Кажется Рогнус и контролировать-то себя не может, если появляется возможность прикоснуться к магическому оружию. Чары для него словно наркотик. Не иначе. Но что меня действительно волнует, дак это то, что присяжные кивают головой на каждое предложение, произнесенное старейшиной. Создается впечатление, что в итоге они будут согласны со всем, на чем будет настаивать Эрмунд. И весь этот коллективный суд — обычная показуха.

— Судом присяжных Рогнусу из лагеря у Зараженных Холмов был вынесен следующий приговор, — заканчивал свою речь старейшина и щурился от солнца бьющего ему прямо в глаза. — Пожизненное изгнание из всех мест, принадлежащих избранным, без права прощения. С тем условием, что, если когда-то изгнанник вернется на родные земли, то его здесь будет ждать неминуемая гибель.

Пауза. Долгая. Призванная на то, чтобы дождаться реакции от тех, кто выслушал всю эту историю.

— Убить! — крикнул кто-то из толпы.

— Тогда почему он еще жив? — добавил следующий.

— Выколоть глаза и язык! И выкинуть в поле, чтобы он никогда не смог найти дорогу домой! — причитал один из сидящих на трибуне.

Старейшина поднял руку и все, выкрикивающие свои недовольства, изгои тут же замолкли.

— Рогнус дожил до сегодняшнего дня лишь по одной причине, — сказал в маленький микрофон, поставленный на тумбу, Эрмунд. — Он привел к нам другого преступника. Который тоже заслуживает наказания.

Вижу, как толпа напряглась.

— Александр. Отец первого ребенка, исцеленного святой меткой, — продолжал старейшина. — Был жестоко убит Кайланом с Закатных Гор, а сердце нашего брата было зверски вынуто из груди и съедено этим же скитальцем. Меч Лекса сказал об этом чарователю мечей.

Толпа завопила. В мою клетку полетели бумажные стаканы, камни и старые газеты. Изгои кидались всем, что было под рукой.

— А что если и в этот раз чарователь лжет?! — выкрикнул вдруг