Ровена задохнулась, готовая швырнуть корзину ему в лицо. Какая наглость!..

— Нет, просто так поступают воспитанные люди.

— Ах да. Ведь Бакстоны — воплощенное приличие, не так ли, леди Саммерсет?

Ровена секунду смотрела на него, затем поднялась во весь рост. Очевидно, ее семья чем-то досадила этому человеку. Или он так считал. В любом случае, она к этому непричастна. И если на том холме ей почудилось, что Джон достоин знакомства более близкого, то она ошиблась, только и всего. Не в первый раз.

Она окружила себя коконом привитых с детства манер и наградила обоих мужчин снисходительной улыбкой.

— Благодарю за прием. Я очень рада, что вы сегодня столь… бойки. — Ровена вручила корзинку мистеру Дирксу. — Надеюсь, вам понравятся остатки от нашего чаепития. Я хотела послать слугу, но решила, что следует исполнить долг до конца и приехать лично. Теперь же… — Ровена грациозно дернула плечиком.

Джон скрестил на груди руки и сверлил ее взглядом. Казалось, из его синих глаз летят искры.

— Теперь позвольте откланяться, джентльмены. Приятного дня.

Она кивнула обоим, стараясь не замечать укора во взгляде мистера Диркса. Не его вина, что друг оказался неблагодарным невежей.

С высоко поднятой головой Ровена прошла мимо подслушивавшей медсестры, миновала деловую женщину за столом и вышла за дверь.

Внутри бушевали эмоции — в первую очередь разочарование. Там, на холме, когда она склонялась над пилотом, в ней поселилось предчувствие, что он сыграет важную роль в ее жизни.

Очевидно, она ошибалась.

* * *

— Итак, дорогой, ты получил за дом хорошую цену?

Леди Саммерсет сидела перед туалетным столиком, раздумывая над выбором украшений на вечер. Когда Колин приезжал с друзьями, у нее всегда поднималось настроение. Особенно если приезжали лорд Биллингсли и Кит Киттредж. Оба юноши могли составить прекрасную пару Элейн, если та перестанет быть всем и каждому сестренкой и немножко пококетничает.

Леди Саммерсет быстро просматривала шкатулки в руках Гортензии. Она предпочитала подбирать наряды под украшения, а не наоборот. В конце концов, платье — это всего лишь кружево и шелк, тогда как драгоценности тысячелетиями достигали совершенства.

— Да. Но мне жаль девочек. Они так привязаны к дому.

Графиня наблюдала в зеркало, как муж расхаживает по комнате, изучая бумаги, которые держал в руке. Она часто говорила подругам, что секрет ее успешного брака кроется в будуаре, а те посмеивались, как будто с ними делились пикантными подробностями. Леди Саммерсет тоже смеялась — зачем им знать, что она говорит совершенно серьезно. Большинство дам украшали свои покои на расточительный женский лад, позабыв о сдержанности, с которой эти особы вели себя в прочих апартаментах. Графиня целый год изучала мужа, прежде чем полностью поменять обстановку в своем уголке; с тех пор будуар стал для графа одним из любимых помещений, хотя тот и сам затруднялся сказать почему. В комнате напрочь отсутствовали вычурные безделушки, присущие дамским покоям. Их место заняли клетчатые шерстяные пледы — они не выглядели так, будто могут расползтись от неловкого прикосновения, — и удобные подушки в твидовых наволочках без единого намека на кружева. Возможно, свою роль сыграли клубные кожаные кресла перед камином или серебряные пепельницы. Они внушали мужу уверенность, что здесь никто не возмутится дымом его сигар, хотя граф курил редко. Никто не счел бы будуар мужским помещением; скорее, в нем гармонично соседствовали женское и мужское начало, и представителей обоих полов охватывало чувство покоя и благополучия. Так оно или нет, но в будуаре развязывались языки как подруг леди Саммерсет, так и ее супруга. Здесь, и только здесь, они с графом могли ослабить бдительность и стать партнерами в управлении своим маленьким королевством. Леди Саммерсет указала на золотое ожерелье с топазами и брильянтами и подходившие к нему серьги. Их прекрасно подчеркнет парчовая юбка цвета слоновой кости и туника, отделанная горностаем. Покончив с выбором украшений, она жестом отпустила Гортензию и повернулась к мужу:

— Но не кажется ли тебе, что девушкам лучше пожить в Саммерсете? Твой брат горячо любил своих дочек. Ты же сам понимаешь, что, если бы не его неортодоксальные методы воспитания, Ровена давно уже сделала бы завидную партию.

— На часть сезона Филип привозил их сюда, — заступился за брата граф. — Они бывали здесь чуть не каждое лето.

— Но ни разу на праздниках! Я считаю, что после смерти Кристины он потерял всякое понятие о приличии. Смотри, как он перевел в гувернантки горничную. — Она знала, что затронула больное место, и внимательно наблюдала за супругом.

Годами раньше, когда графиня впервые дала понять, что ей все известно, Конрад хотел одного: выяснить, кто выдал секрет. Он не отказывался принимать помощь от жены, пытаясь сохранить позор в тайне. Но мать предупреждала графиню, что мужчины никогда не понимают, какую серьезную помощь способны оказывать их жены, и ее делом было стать главной союзницей мужа, хочет он того или нет. Графу потребовалось несколько лет, пока он не оценил, какое сокровище ему досталось. К тому времени леди Саммерсет успела выдвинуться на роль ценнейшей советницы во всех его светских и политических делах. Только наедине с собой она решалась признаться, что манипулирование и власть не одно и то же. И если ей приходилось манипулировать Конрадом, вместо того чтобы открыто потребовать желаемое, то в их отношениях не было равноправного партнерства.

Граф достал сигару и огляделся в поисках резака. Гортензия услужливо вручила ему искомое и вновь растворилась в тени.

— Я искренне полагал, что девчонка уже сбежит. Она не привыкла прислуживать, кем бы ни была ее мать.

В его голосе звучало недоумение, и леди Саммерсет протянула ему прикуриватель.

— Очевидно, она более предана семье, чем мы ожидали, и это, безусловно, похвально, однако чем дольше она здесь пробудет…

— Тем больше шансов, что обнаружит нашу тайну. — Граф раскурил сигару и в задумчивости уставился в камин. — Если история всплывет, она запятнает и детей, и внуков.

Леди Саммерсет наградила мужа мрачной улыбкой, которую мало кому доводилось увидеть.

— Значит, нам придется сделать все, чтобы она не всплыла. Когда мы сообщим девочкам о том, что их дом сдан в аренду?

— Я поговорю с Ровеной и попрошу ее известить Викторию.

Уголки губ графини чуть изогнулись, и граф покаянно улыбнулся в ответ.

— Ты права, я праздную труса. Но мне больно видеть, как страдает это дитя, а она всегда доводит себя до приступа.

— Мне жаль мужчину, который женится на ней, — согласилась леди Саммерсет.

— Не исключено, что именно Виктория будет ухаживать за нами, когда мы выживем из ума. Она интересная штучка.

Леди Саммерсет не стала говорить мужу, что чувствует себя неуютно в присутствии Виктории с ее дерзкими замечаниями и птичьими манерами. Милое дитя, но до чего же… не похожее на других.