Трэя можно понять. Очнулся — вокруг не разберешь, что творится, толпятся незнакомые или смутно знакомые личности, и, плюс ко всему, выясняется, что тебя планировали убить. В такой ситуации от собственной тени начнешь шарахаться, не то что от людей. Мири бедняга помнил лучше остальных — то ли потому, что действительно сильно любил, то ли оттого, что последние недели именно я проводила с ним больше всего времени, вот он и сторонился сейчас всех, кроме меня.

— Хорошо. — Герцог кивнул, принимая ответ Ольеса. — Дильфор сказал, что ты идешь на поправку, и полное выздоровление — дело нескольких недель…

В воздухе повисла тяжелая пауза.

Она все длилась и длилась, и я забеспокоилась. Какой еще сюрприз готовит наш любезный хозяин? Что бы это ни было, сомневаюсь, что мне понравится. Судя по тому, как нервно заерзал в кресле «супруг», он полностью разделял эти опасения.

Истель, которая сначала стояла, кротко потупившись, принялась нетерпеливо коситься на дорожку и даже несколько раз тихо, но очень выразительно вздохнула. Но Саллер не замечал ее намеков. Отрешенно смотрел поверх наших голов и молчал, явно принимая решение.

— Нам нужно поговорить, — наконец обронил он бесстрастно, по-прежнему глядя куда-то в пустоту. — Сейчас.

— Но, ваша светлость, — все-таки не выдержала маркиза Тонтен, — а как же наша прогулка? Мы хотели сходить к озеру. И… и вы обещали показать водопады, — протянула она обиженно и чуть капризно, вмиг растеряв показное смирение.

— Что?..

Герцог недоуменно вскинул брови и уставился на свою юную спутницу с таким видом, точно совершенно забыл о ее существовании. Впрочем, через мгновение взгляд его смягчился, и он поднес к губам тонкие пальчики, касаясь их быстрым, извиняющимся поцелуем.

— Если обещал, обязательно покажу. Но не сегодня. Как ни приятно мне ваше общество, миледи, но неотложные дела… Сами понимаете… Прошу простить.

Он легко улыбнулся, и девушка вмиг растаяла.

— Да-да, конечно, — пробормотала она, зардевшись.

— Трэй, я провожу маркизу и через полчаса жду тебя в своем кабинете, — закончил Саллер уже совсем другим, деловым тоном.

Граф порывисто обернулся ко мне, ища поддержки, и мэссер, поморщившись, поставил точку в своем приглашении.

— С супругой.

В кабинет герцога я входила не без опаски, слишком много волнений и неприятных эмоций оказалось с ним связано. Впрочем, с пробуждением Трэя внезапные яростные порывы Саллера, судя по всему, остались в прошлом. Сейчас супруги Ольес и их проблемы были для племянника короля всего лишь «неотложными делами», и не самыми приятными. Удовольствия его ждут позже — на озере и у водопадов.

— Войдите, — короткое распоряжение прозвучало раньше, чем сопровождающий успел открыть двери, чтобы доложить о приходе гостей, и мы с Ольесом дружно шагнули к письменному столу, у которого, заложив руки за спину, стоял хозяин.

Взгляд Саллера прошелся по лицу кузена, моему… опустился ниже… Несколько секунд он с каменным выражением «любовался» нашими сомкнутыми ладонями, потом, дернув уголком губ, открыл верхний ящик и достал оттуда знакомый ярко-красный кристалл.

— Трэй, — позвал он требовательно.

Граф вздрогнул, но не сдвинулся с места, колеблясь, не желая отпускать меня.

— Помнишь, что такое «Руот-тан»? — спросила тихо.

Ольес отрицательно качнул головой.

— Магическая клятва о неразглашении, — пояснила также вполголоса. — Его светлость собирается сообщить… кое-что важное, поэтому тебе придется пройти ритуал, обязывающий хранить в тайне государственные секреты. — Трэй судорожно сглотнул, и я быстро погладила его пальцы. — Немного больно, неприятно, но, в принципе, ничего страшного. Я уже через это прошла. Идем, подскажу, что говорить.

Ладонь Ольеса, накрывшая руку кузена…

Резкое пожатие, и судорога боли, на миг исказившая лицо «мужа»…

Слова клятвы, которые граф бормотал, неуверенно вторя моему шепоту…

И, наконец, энергичное «Подтверждаю» от герцога.

Когда все закончилось и Трэй перестал с изумлением изучать свою неповрежденную конечность, Саллер указал нам на кресла. Дождался, пока мы разместимся в двух соседних, сам устроился напротив и начал рассказывать, полностью сосредоточившись на графе и старательно обходя меня даже случайным взглядом.

По мере озвучивания известных мне фактов лицо несчастного Ольеса все больше бледнело и вытягивалось, а проступившее на нем удивление постепенно сменилось ужасом. Думаю, он чувствовал себя хуже, чем я во время первого разговора с мэссером.

Да, меня занесло далеко от дома, но вместе с телом достались воспоминания его прежней хозяйки, и я могла хоть немного ориентироваться в ситуации. Трэй же очнулся в имении брата, среди родных и близких, но при этом совершенно незнакомых людей. Я потеряла свой мир, он утратил память… В какой-то степени оба мы оказались здесь чужими. Наверное, именно это и помогло нам так быстро и неожиданно сблизиться. Мы нуждались друг в друге.

Герцог замолчал, резко поднялся, подошел к окну и замер там, отвернувшись от нас. Идеально прямая спина, гордо расправленные плечи — как всегда уверенный в себе и в своих действиях.

— Дильфор считает, что тебе незачем больше находиться в лекарском крыле, Трэй. Достаточно следовать его назначениям и принимать необходимые снадобья. Мастер и его помощники будут навещать тебя несколько раз в день. — Голос Саллера, до этого звучавший ровно, неожиданно охрип. — К вечеру вам подготовят покои. Сегодня я разговаривал с его величеством. Чем быстрее вы консуммируете брак, тем лучше.

Я многое бы отдала, чтобы заглянуть сейчас в глаза герцога. Увы, он стоял спиной. Зато я очень хорошо видела лицо Трэя, на котором совершенно явственно проступила паника.

В принципе, я отреагировала так же. Тревога, смятение, даже ужас — среди моих эмоций не наблюдалось ни одной положительной. Но это я — попаданка, которую совершенно неожиданно пинком выкинули в это болото, предоставив разбираться и выгребать самостоятельно. Или утонуть, если силы закончатся либо не хватит смелости выплыть. А вот почему граф так перепугался — вопрос, и очень важный. Найду ответ — смогу играть на этом и тянуть время. Ничего консуммировать с этим золотоволосым страдальцем я категорически не собиралась.

Да, я симпатизировала Ольесу, и с каждым днем все больше. Открытый, искренний, порывистый — он чем-то напоминал мне потерянного брата и невольно заменил его. Думаю, они с Петькой понравились бы друг другу. О Трэе хотелось заботиться, опекать его, но при мысли, что придется лечь с ним в постель, накатывала тошнота.

Странное чувство, если задуматься. Мой новоявленный «муж» был молод, потрясающе красив, покладист, легок в общении и вообще очень мил. Просто ожившая девичья мечта. Не то что Саллер, для которого существовало единственно правильное мнение — его собственное, причем без вариантов. С графом я сумела бы договориться, как-то притереться, на худой конец попытаться наладить семейную жизнь, если не удастся вернуться в свой мир или сбежать из этого дома. Я все это великолепно понимала, но… вопреки логике, здравому смыслу и объективной оценке его внешности не испытывала к Ольесу ни малейшего влечения. Не желала я его, и все тут.