Я поспешно выскользнула за дверь. Правда, проверить, работает ли перстень, не получилось: никто не попался на моем пути, даже вездесущий дворецкий.

И только в своей спальне пришла мысль, что я попала. На этот раз окончательно.

Голова и правда не болела: она была ясной и очень трезвой. Я бы сказала, чересчур трезвой, потому что от всего случившегося хотелось схватиться за эту самую голову или снова напиться.

Нет, Ира, ты уже и так допилась до влюбленных мируарчиков!

Влюблен.

Фернан Демаре в меня влюблен.

Почему-то эта мысль вызывала глупую улыбку, отразившуюся в овальном зеркале трюмо. Я тут же ее стерла, пытаясь задавить голосом разума не менее глупый женский восторг от признания в любви. Но разлившееся тепло в груди отрицать не могла. Как и сверкающий радостью взгляд и слегка порозовевшие щеки. Поэтому, как была закутанная в покрывало, упала на кровать, наслаждаясь мыслью, что люблю и любима.

Целую минуту наслаждаясь.

А потом на меня обрушилась реальность, прогнав ощущение безоблачного счастья. Она обрушилась мне на голову настойчивым стуком в дверь и противным голосом дворецкого:

— Мирэль Тонэ, вы здесь?

Я соскочила с кровати быстрее, чем на нее упала, и подбежала к двери. Уже у двери вспомнила, что совсем не одета, а моя одежда так и осталась в спальне Демаре.

— А где еще я могу быть, мируар Жужжен? — поинтересовалась через дверь.

— Вы там не одни?

Вот хмарь его забери, неужели этот проныра вчера что-то видел? Или Алмазный король позаботился об иллюзии?

— Абсолютно одна.

— Тогда почему не открываете?

Это что, день под девизом: «Возьми Иру на слабо»?

Я сбросила покрывало (позаимствованное с кровати Демаре), которое могло меня выдать, затолкала его в шкаф и распахнула дверь.

— Теперь понятно почему?

О, это однозначно того стоило! Взгляд Жужжена непроизвольно прошелся по моей фигуре, дворецкий побагровел, открыл рот и задохнулся. Пока он приходил в себя, ослабляя воротник, я едва сдерживала победоносную улыбку.

— Мирэль Кристин и мирэль Аделин уже проснулись и ждут вас у себя.

Девочки!

Теперь мне стало не до победы над Жужженом.

— Сколько времени?

— Половина десятого.

Сколько?!

Со всеми своими мечтами о розовых единорогах, то есть об Алмазных королях, я совсем забыла о близняшках. Ну какая из меня няня? А мама?

Что-то тоненько дрогнуло внутри и обвалилось на меня со скоростью и мощью лавины.

Мама!

— Скажите, что буду через пару минут, — сказала я и захлопнула дверь. Мне сейчас было не до вежливости.

С парой минут я, конечно, погорячилась, потому что расчесать спутанные волосы, в которые, ко всему прочему, забился песок, удалось не скоро, а мыть голову точно было некогда. Еще дольше я выбирала платье: все казались слишком красивыми. А это значит, что, увидев меня, его величество подумает, что я пытаюсь ему понравиться. Вчерашний сарафан подошел бы идеально, но он оказался трофеем Демаре. В итоге выбрала самое закрытое и самое строгое в моем гардеробе — серое и длиной по щиколотку.

Близняшки действительно давно проснулись и встретили меня дружными улыбками и объятиями. А я гладила их по волосам, и мне было перед ними стыдно. За то, что мечтала об их отце. О его ласках и поцелуях. О том, чтобы быть с ним. Пусть даже минуту, но мечтала. И с ними тоже.

Вот только у Аделин и Кристин есть мать, и девочки ее очень любят и тоскуют по ней. Когда она вернется… Захотят ли они видеть другую женщину на ее месте?

О чем вообще думаю?!

Демаре говорил мне о любви и о разводе с Жизель, но ни слова не сказал о том, что хочет жениться на мне. Он мне вообще ничего не обещал. Ну, кроме красот Ланей. Еще там что-то было о том, что мы должны узнать друг друга поближе. Знаю я это «поближе».

— Мирэль Тонэ, почему вы такая грустная? — спросила Аделин, когда мы спускались в столовую на завтрак. — Вас кто-то обидел?

— Нет, все в порядке. Просто задумалась.

— Вчера вы тоже были задумчивой. — Это уже Кристин. — Может, вы влюбились?

От такого предположения я едва не покатилась кубарем с лестницы.

— С чего ты взяла?

Близняшки хитро переглянулись.

— Это секрет, — рассмеялась Аделин.

— Мы так и знали, — поддержала ее Кристин. — Не волнуйтесь, мы никому не расскажем. Только надеемся, что вы влюбились не в Жужжена.

Упаси боже!

— Нет! — выпалила я.

— Значит, это дядя Десмонд? — продолжали допрашивать близняшки.

— Девочки, — приняла я самый строгий вид, — вы не должны интересоваться личной жизнью другого человека, если он сам не пожелает вам о ней рассказать. И кто в кого влюбился, вас интересовать не должно, понятно?

— В кого это ты влюбилась, дорогуша? — раздался за спиной противный голос номер два, читай Элоиз. — Не в Фернана, случайно? Так тут тебе ничего не светит. Даже не мечтай!

Я развернулась, готовая сказать мирэль Баклан все, что думаю о ней и ее мнении, но Кристин меня опередила:

— Мирэль Тонэ не может влюбиться в папу.

— Он ведь не сможет полюбить ее в ответ, — с самым серьезным видом добавила Аделин.

Элоиз хищно улыбнулась:

— Правильно, девочки! Все потому, что мирэль Тонэ всего лишь няня, и она совсем не пара вашему папе.

В этот момент мне захотелось чем-нибудь ее огреть. Да хотя бы декоративным веслом, висящим на стене в коридоре.

— Нет, — грозно сдвинула брови Кристин, — у папы уже есть мама!

Со всем изяществом, на какое была способна благодаря своей далекой от хрупкости фигуре, кузина Жизель присела на корточки, оказавшись вровень с близнецами.

— Дорогуша, я бы очень хотела, чтобы ваша мама вернулась. Вот только ваша мама…

Нет, она у меня сейчас станет копией скульптуры «девушка с веслом», а точнее, девушкой, вырубленной веслом. Потому что подобные доверительные разговоры с этой змеей продолжать явно не стоило.

— Мирэль Варан, — перебила я, — мы опаздываем на завтрак.

— Не опоздаете, — огрызнулась она и снова приняла грустный вид. — Ваша мама не хочет возвращаться. Она бросила вас и вашего папу.

Повисла тишина. Такая, что моя рука машинально потянулась за веслом. Потому что лица девочек побледнели.

Еще бы им не побледнеть! Тут любому ребенку станет не по себе, если ему сказать, что его бросила родительница.

— Мирэль Варан! — прошипела я.