Генерал раскрыл карту, на которой густо были помечены многочисленные плацдармы маннергеймовцев на левом берегу Свири: от Лодейного Поля до Сосновца. Наши силы обозначены всего тремя наименованиями.

– Под решение этих задач у Медвежьегорской армейской группы изымают части 7-й армии, но сам понимаешь, это Тришкин кафтан. Смотри, думай. Имей в виду, что мостов нет, пока в руках их только один, в Лодейном Поле. И по грузоподъемности нас он не поднимет. В поселке Свирь-3 котлован затоплен, так что там прохода нет. Генерал Лебедев что-то говорил о новом Н2П, который ты предложил, но времени нам на это не дают. Так что вариант один: разгромить финнов на левом берегу, как минимум.

– Тогда действовать надо от Вознесенья, Виктор Ильич. Чем-то усилить войска на левом фланге, а остальное перебросить к Онеге. Там войск вообще практически нет. А кто отбил Подпорожье?

– А ты откуда знаешь, что его сдавали?

– Что у меня рации, что ли, нет? «Волгарь» доложил устно «Первому» в 14 часов 17-го, открытым текстом, что разрезан надвое и отходит. Так как дважды было упомянуто звание «первого»: маршал, то понятно, кто и где. Непонятно, почему он действует одной дивизией, этот первый.

– Ой, не пришей кобыле хвост. Войска частью подо Мгой, а большей частью за Вишерой, сам нос на фронт не кажет, еще ни разу не был. Отбрыкивается тем, что немцы давят, идут к Вишере, но он-то гораздо восточнее.

Договорить не дали: воздушная тревога. Немцы бомбят мост на реке Лама. Спешились, отошли от вагонов. Впереди небо в разрывах, строчки трассирующих пуль, далекие взрывы. Через полчаса тронулись дальше, по дамбе шли чуть ли не гусиным шагом, затем поезд набрал ход, к 4 утра остановились в Чудово. Маневровый паровозик отцепил платформы с техникой, попрощались с экипажем, час удалось поспать, затем прибыли в Ленинград, но не на Московский вокзал, а на мелькомбинат на Обводном.

Мы вышли первыми, генерала поджидала машина, и я оказался в историческом центре города! Как вы думаете, что я вижу из окна комнаты, в которой мне выделили койку? Александрийский столб! АБТУ фронта расположилось в здании Генерального штаба, с видом на Зимний дворец, раскрашенную маскировкой Дворцовую площадь и Александровский садик. Неслабое местечко! Я бы лично предпочел поваляться или, на крайняк, сходить в столовую, потому что знал, что мы здесь ненадолго. Сегодня 24 сентября, ровно через неделю Ставке будет не до Свири, а погруженный на платформы усиленный батальон окажется явно совсем в другом месте, и не под началом у рассудительного Баранова. Но что и кому я могу доказать? Несмотря на почти бессонную ночь, Василий направился сначала в библиотеку, там взял несколько справочников, разузнал, где в здании есть чертежные доски, и двинулся туда, не забыв сообщить об этом адъютанту Баранова. Дотемна чертил и считал моменты сил, действующие на складной понтон. Рылся в справочниках и звонил в Шлиссельбург. Увлек даже меня, и я с удовольствием помогал ему в этом безобразии. Парень он увлеченный, и с головой, считает и чертит быстро. В 19.30 его попросили покинуть помещение, до утра оно закрывалось. Недовольный Василий поднялся на два этажа выше, спросил у Саши: кто у «Бати», и осторожно постучал в дверь. Генерал с кем-то ругался по телефону, и ему явно было не до того, чтобы слушать Васю, но он махнул рукой, разрешая войти. Минут семь-десять пришлось слушать о том, как надлежит действовать начабту-55, чтобы его танки смогли пройти ремонт, а 24-я смогла заменить танки. Наконец был согласован график поставки платформ и трофейных полуприцепов. Раскаленная докрасна трубка телефона легла на аппарат. Виктор Ильич пару раз крепко выругался.

– Суток не прошло, а уже во где сидит эта должность! – Его предшественник был раньше по званию военный интендант 1-го ранга, наверное, ему на этой должности было несколько проще и привычней. Боевой генерал начинал сразу кипеть, когда ему начинали нести пургу, о том, что кто-то не имеет свободных площадей или подвижного состава.

Немного успокоившись от разговора, генерал решил поинтересоваться, что привело сюда лейтенанта.

– Ну, во-первых, вот два варианта понтонов для одноколейного и двухколейного моста. Выяснил, что близкие по форме и размерам понтоны до войны выпускались в Шлиссельбурге для дноуглубительных снарядов Новоладожского канала. Пересчитал их грузоподъемность, в расчете на два основных и два оконечных понтона для речной части моста. Получается – 86 тонн каждый. Запросил их количество и возможность выварить вот такие вот крепления по углам. Пришел ответ: физически имеется 420 таких понтонов, сосредоточены в поселках Шлиссельбург, Назия, Кобона, Новая Ладога и так далее до самой Свирицы. Сварочные аппараты имеются на всех земснарядах. Что касается оконечных понтонов, то их физически нет, но предприятие в данный момент простаивает, выпускает саперные лопатки и готово взяться за их производство. Размеры понтонов: Длина – 5 метров, ширина – 2,4 метра, высота – 1050 мм. То есть в сложенном состоянии его ширина позволит перемещаться по любым дорогам и мостам, доступным для автомобиля ЗиС-5. Для установки моста через Свирь потребуется 60–80 таких секций по четыре штуки. 80 × 4 = 320 понтонов. Главного инженера Спецгидростроя я вызвал в Ленинград, скоро будет здесь.

– Неугомонный ты! Ладно, приедет, обсудите с ним детали, потом зайдете ко мне, доложитесь. Иди.

Уже вдогонку спросил, а для чего их делали?

– Грузить на плаву грунтоотвозные шаланды. Такой хвостик за землесосом.

– У, а выдержат?

– По расчетам – выдержат. Проверим.

Фактически – мост был. Его финны неповрежденным захватили в Подпорожье. Потом наши его повредили авиацией. Но это было в «той» войне, в мое время. Пока – он цел! И придется начинать с него, как бы ни хотелось уйти на правый фланг. Укрепрайона у Богачево еще нет, а мост пока стоит. Но генералу мы ничего докладывать пока не стали. Пусть считает, что Чапай думает. Задачу он поставил.

– Слушай, Василь Иваныч. Ты к Волкову заскочи, он у нас по новой технике и связям с промышленностью. Пусть подключится и надавит на инженера или подключит кого дополнительно. Да и посолидней будет, если вопросом занимается первый зам. Ты ж у нас постареть еще не успел. Но после этого – ко мне! Давай, форсируй!

Волкова Василий помнил: 17 июля он поздравлял экипаж со званиями. Он же пробивался на Кировский завод, вместе с Куликом. Расспросив Сашу, где найти Волкова, перешел в соседнее крыло, прошел «под конями» и постучался в кабинет зама.

– О господи, какие люди! Я сейчас, посиди!

Волков брился в комнате отдыха, кабинет у него такой же большой, как и у «Бати». Чуть телефонов побольше, все-таки давно здесь.

– Василь! Ты кофеек пьешь?

– Только с молоком, оно – горькое.

– Ну, во-первых, кофе – мужского рода, то есть: он – горький, а во-вторых, молока у меня нет, как и сахара, все равно это вкусно, он у меня настоящий, довоенный.

– Сахар у меня есть.

– Вот и договорились, я тебе – кофе, ты мне сахар. Прошу! Сюда какими судьбами?