словами он вышел из комнаты. Голова вдруг показалась невероятно тяжёлой. Что за чёрт? Сжал пальцами виски, пытаясь собрать воедино все мысли.

Роман подошёл и положил что-то на постель.

— Я отвёз её по просьбе твоего брата в безопасное место. Она не одна, Зверь. Не беспокойся. — Он замолчал. А после я услышал звук удаляющихся шагов. И уже от самой двери донеслось.

— Последний звонок — номер телефона Фаины. И да, теперь ты у меня в долгу.

Повернул голову и на миг перестал дышать. На кровати лежал сотовый телефон. Усмехнулся. Да, Роман. Теперь я у тебя в долгу.

Дрожащей рукой взял телефон, глядя на набранные цифры и буквально слыша, как гулко застучало сердце. Каждый стук отдавался эхом в голове.

Подошёл к столу, на котором сиротливо стояла бутылка и, не обращая внимания на бокал, пригубил из горлышка, попутно нажимая на вызов. Трубку взяли не сразу.

— Алло!

Глава 15. Макс

— Алло!

Но в ответ лишь тишина.

Внутри будто что-то сжалось, предвкушая. Ещё не осознавая в полной мере, почему дыхание на том конце провода кажется настолько родным и знакомым.

— Алло! Фаина?

— Нет…, — её голос сорвался, — не Фаина.

Вашу мать! Дарина!!! Она говорила тихим голосом. Еле слышно. Но для меня эта фраза прозвучала будто по громкоговорителю. Задержал дыхание и еле вытолкнул воздух из себя, не веря, что слышу именно ЕЕ голос.

Я прокашлялся, чувствуя, как резко в горле пересохло,

— Это я, малыш! — хотя прекрасно знал, что она меня узнала.

— Я сейчас занята. Перезвони позже.

Я физически ощущал, что ей каждое слово далось с трудом, но она всё же смогла сказать. Закрыл глаза, вслушиваясь в нежный голос той, что стала за эти годы смыслом всей жизни.

Она отвечала короткими фразами. Сухо. По существу, так, словно говорила с совершенно чужим человеком. С таким же успехом она могла бы отвечать и на звонки партнёров Андрея по бизнесу.

Вот только сейчас она говорила со мной. Со МНОЙ. Хотя, видимо, я и правда стал ей совсем чужим за этот короткий промежуток времени.

Я не хотел упустить шанс поговорить с ней. Пусть недолго. Пусть пару минут, минуту. Но я не мог отказать себе в этом.

Она не бросала трубку, что давало призрачную надежду.

— Как ты, малыш? — Спросил и затаил дыхание в ожидании ответа. Что же ты ответишь, маленькая? Сбросишь ли звонок?

Она замолчала на долгие секунды, которые растянулись на целую вечность. А я в тот момент рад был и тому, что просто слышу её дыхание в трубке.

— Как я? Как может чувствовать себя мать, которая больше нескольких месяцев не видела и не слышала своих детей? Если ты позвонил… просто скажи, когда ты дашь мне услышать их голоса? Не наказывай меня ими, Максим, и их не наказывай. Они не виноваты.

Словно получил жёсткий удар в солнечное сплетение. Дышать сразу стало невыносимо трудно, а в груди разливалось мерзкое чувство вины.

Дарина была права. Я наказывал и ее, и детей, и себя. Наказывал тем, что лишил нас друг друга. И, как оказывается, совершенно несправедливо. В очередной раз. Только в её голосе помимо упрека, какая-то странная обречённость… словно каждое слово, сказанное мне, она произнесла через силу.

Судорожно глотнул виски и прошептал резко охрипшим голосом:

— Я позвоню тебе завтра, Даша. Сегодня поговорю с детьми, и завтра мы с тобой уже сможем увидеть их. Ты поедешь к ним со мной?

И снова мучительно долгая пауза, не сразу понял, что в ожидании ответа вцепился пальцами в стол перед собой.

— Да. Я поеду…К детям.

Облегченно выдохнул, услышав положительный ответ. Я мог себе представить, что для неё значили все эти дни вдали от детей. Осознание этого больно резануло по сознанию. Хоть и понимал, что сегодняшняя ситуация — всего лишь результат моих и только моих действий. Но, чёрт возьми, от понимания этого становилось не лучше, а хуже.

Дарина отключилась, и я сжал мобильный в руках. Стиснул зубы и закрыл глаза. Как же сильно я хотел сейчас поговорить с ней. Рассказать ей обо всем. Раскрыть причины… но это скользкое ощущение, что ей уже не нужны никакие слова с моей стороны, не отпускало. И потому я молчал. Завтра… Завтра мы поговорим, малыш. В самолёте. И завтра же я верну тебя домой. Туда, где и должна быть моя жена. Рядом со мной. Я был уверен, что это ещё возможно…моя проклятая самоуверенность…дьявол её дери.

А на следующий день меня ожидало очередное разочарование. Да, Дарина согласилась лететь со мной. Но не одна. Вместе с нами в самолёт села и Фаина, одарившая меня странным взглядом, полным одновременно и упрёка, и сожаления. Даша наглядно продемонстрировала, что перестала доверять мне. Даже хуже, она боялась остаться со мной наедине.

Стиснул челюсти, одёргивая себя, а разве ты давал ей повод верить тебе?

Потом был долгий перелёт в самолёте. Напряжённый. Накалённый до предела. Безмолвный. Ни одного слова. И ни одного взгляда в мою сторону. На её лице — полное безразличие. Отрешённый взгляд в никуда. Но вот её руки. Руки не лгут, если они не в перчатках. На них нельзя надеть ту же маску, что и на лицо. И то, как крепко она сжимала и разжимала тонкие пальцы, говорило о многом. А я еле сдерживал себя от настойчивого желания схватить маленькую ручку и перецеловать каждый пальчик, успокаивая так, как умел успокоить раньше, но я не посмел. Даже дотронуться.

***

Дарина искренне обрадовалась детям. У меня прям дух захватывало при взгляде на ее счастливое лицо, когда она судорожно обнимала их по очереди. Или когда целовала старших, не выпуская из рук Марка. Она задавала им вопросы, не забывая отвечать на те, которые тараторила Тая. Постоянно старалась дотронуться до них лишний раз: прижать к себе, погладить по волосам, сжать их руки.

А я все смотрел на них со стороны и чувствовал, как сердце замедляет свой бег. Только идиот бы не понял, что сейчас моя женщина ожила, она настолько истосковалась по детям, что старается всеми возможными способами насытиться общением с ними. А потом она засмеялась. Так просто. Искренне. Убегая от Яшки. И этот смех отозвался такой волной боли внутри меня, что я в бессилии присел на корточки. Оказывается, я уже забыл, каким бывает ее