— Нет.

Мужчина кивнул, прошёл до шторы, и аккуратно за неё заглянул. Не увидев ничего подозрительного, потянулся наверх, к форточке, и приоткрыл её.

Затем, достал с подоконника пепельницу, и, усевшись на своё место, протянул мне раскрытую пачку:

— Угощайся.

Я покачал головой:

— Не курю. — Встрепенувшегося было Святослава, я успокоил рукой. — А ты кури. Ничего страшного.

Если ему будет так проще, то пусть курит. Как-нибудь выдержу дым от одной сигареты.

Хм, а ведь если подумать, то после Аддона, из-за регенерации тела, от сигарет уже нет никакого вреда… Впрочем, как и от алкоголя.

Ладно. Я вытряхнул из головы лишние мысли и кивнул прикурившему сигарету Святославу:

— Ну, рассказывай.

Тот затянулся, выпустил дым в сторону шторы, и начал:

— Мой сосед Вася попал к Седому, когда просто шёл до магазина — в надежде найти что-нибудь на уже давно пустовавших полках. Из мимо проезжавшей машины выскочила пара молодцев, и, скрутив его, засунули в багажник.

Мой собеседник снова затянулся, стряхнул пепел в пепельницу, и, выдохнув опять в сторону шторы, продолжил:

— По словам соседа, в первый день его просто били, держа в клетке. Волю ломали. Потом, когда выяснили, что ничего уникального у соседа нет, определили на седьмой этаж, работать в парнике.

Я от неожиданности расширил глаза:

— В парнике?

— Да. Они там как-то расширили оконное пространство, натаскали земли, и на всей территории этажа начали выращивать игровые продукты. Вроде, это у них далеко не единственный парник в доме. Так кроме того, говорят, они уже какую-то пятиэтажку целиком под парник переоборудовали. А людей рабами набирают в том числе, чтобы за растениями ухаживать. И не только за растениями… Где-то у них уже и курятник есть. С игровыми курицами.

Блин, во Седой даёт! Скотина, но сообразительная. У меня же у самого в инвентаре валяются какие-то семена. А вот то, что их можно посадить и выращивать игровые продукты, мне как-то в голову не пришло…

Святослав продолжал:

— Отношение к работникам у Седого, по словам соседа, как к скоту. Кормят — еле-еле, только чтобы раб не подох. А если кто что с грядки съест или слово поперёк скажет, того обратно за решётку кидают, и сутками избивают до полуживого состояния. — Мужчина стряхнул скопившийся на сигарете пепел, который уже почти сам чуть не опал, в пепельницу, и продолжил шёпотом. — Но женщинам там ещё хуже. Сосед говорил, что этажом выше, как раз, женщин держали. Ну, и в любое время дня и ночи, к ним люди Седого ходили, как в бордель. Крики оттуда, говорит, не слабее, чем из пыточных снизу доносились. А бывало, и мёртвое женское тело какое вниз сносили. Я потому и боюсь попадать в плен к Седому… Может, там и какой-нибудь ублюдок по девочкам найдётся…

Я аж возмутился:

— Так чего ты, как меня встретил, сразу про ребёнка сказал?

Святослав затушил бычок в пепельнице, и как-то сгорбился:

— Если меня бы одного забрали, Даша бы точно от голода умерла. А вот, ублюдка по девочкам у Седого может бы и не быть… Так, хоть жива останется. А там, и придумать чего можно. Сосед ведь сбежать смог.

— Кстати, как?

— Его в новое здание перевозили, поднимать новые парники. И когда он из машины вылезал, кинулся в подземный переход рядом. Он, до этого, вёл себя всегда покорно — его охрана и не связала при перевозке.

— И что, не поймали?

— Не. Не догнали. Потом, стрельбу открыли, но и не попали. Вот так он и сбежал от людей Седого. Говорит, никогда в жизни ему ещё не было так хреново, как у этого проклятого Седого. Одна безнадёга там для рабов. И Седому полностью плевать на их жизни. Даже если кто и мрёт — так его на удобрения пускают. Мол, тоже польза. Типа, раб — он всегда полезен. И живым, и мёртвым. Вот и набирают всё новых и новых…

Мда…

Ну, ясно, почему народ туда не рвётся.

Я и до этого знал, что Седой — та ещё гнида, но, теперь, в груди аж какая-то ярость поднялась. Правда, я её тут же потушил. Не время сейчас.

Мой собеседник вдруг поднял на меня взгляд:

— А ты, когда передо мной возник, ты ведь как-то сквозь меня до этого пролетел. Это ты от прокачивания уровней так сделать смог?

Я слабо улыбнулся:

— Не всё так просто, но вроде того. Умение такое.

Вдруг, где-то вдали послышался шум проезжающей машины. Святослав ткнул в ту сторону пальцем:

— Вон! Стервятники Седого опять в рейде за мясом. Его бандиты рабов так называют — мясом.

Ну вот, только ярость успокоил, как она опять взорвалась в центре груди и разлетелась по всей грудной клетке.

Я посмотрел в глаза Святославу:

— Я скоро вернусь.

И тут же активировав «кидок» вместе с полётом, вылетел сквозь стену кухни на улицу.

Ну, «стервятники», сейчас мы с вами «поговорим»!

— Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на отсюдова!

Домовой прикрыл своим тельцем вход в свою «конуру» и расставил широко свои лапки. Шерсть на его теле встала дыбом, превращая его в мохнатый шар.

Перед ним стояли пятеро: Тиран, Роза Надежда, Ирина и Ваня.

Последними по лестнице поднялись Серафим, Настя и Артём. Увидев Серафима, домовой оживился:

— О, тебя я знай, познай! Никого не пускай в моя хата! Зачем чужой пришлось?

Серафим улыбнулся и поднял руки ладонями вперёд:

— Успокойся! Это остальные жители посёлка. Пришли, как раз, знакомиться с тобой. Чтобы и ты знал, что это не чужаки. Ну, и чтобы тебя знали, и не прибили ненароком.

Домовой задрал нос:

— Я сложно прибить — пятая уровня! Я уже сам могу чужака задрать зад!

— Надрать?

— Да! Задрать.

Настя, глядя на меховой шар, умилилась:

— Какой он миленький.

Домовой уже полностью успокоился, и закивал головой:

— Это я да. Я такая!

Ваня сделал шаг вперёд, и присел перед «сдувающим» свой мех домовым:

— А, как Вас зовут?

— А меня звать и не обязательный. Я сама появляйся, когда надо.

Мальчик покачал головой:

— Нет, я имел ввиду, какое у Вас имя?

Домовой почесал свой зад, и развёл свои лапки в стороны

— Это… Кузьма я.