— Ты немного похожа на лебедя, — когда-то сказала ей Тара и пояснила: — Внешне он безмятежен, а ноги под водой работают, как моторчик.

Это сравнение тогда очень понравилось Роуз. Стелле было искренне жаль, что сегодня, этим вечером, Тара не с ними. Без нее все было иначе, хотя нехватки в рабочей силе не чувствовалось. Холли работала за двоих, разнося подносы с едой и напитками. Она выглядела удивительно празднично в своем черном обтягивающем платье. В волосах у нее красовалась красная веточка пуансеттии, сделанная, правда, из шелка, но удивительно похожая на настоящую. Губы Холли были алыми, под цвет листьев этого тропического растения.

— Купила на распродаже, — радуясь удачной находке, сообщила Холли, когда Стелла ходила вокруг нее и восхищалась тем, как платье облегает красивую фигуру сестры. — Вначале это платье было еще теснее, но я расславила его. Ты же знаешь, как я не люблю, когда вещь слишком обтягивает. Словно хвастаешься перед всеми. А вот Банни платье понравилось и так.

— Вот и похвастайся, — потребовала Стелла. — Только обходи стороной папиных друзей. Они будут трогать тебя и говорить, что ты стала красавицей.

Холли рассмеялась:

— Я уже не надеюсь на это.

«Ах, Холли, — подумала Стелла. — Как жаль, что еще не научились пересаживать уверенность в себе. Тогда бы я смогла помочь тебе».

— Могу я спросить у диспетчера, когда будут машины, которые мы заказали? — спросила Стелла у Роуз, возвращаясь мыслями к Рождеству.

— А это идея, — ответила Роуз. — Я бы сама сделала это, но так занята…

— Не беспокойся, я сделаю.

— Я заказала десять такси к половине двенадцатого, — сказала Роуз. — Но они все немного опоздают. Может быть, вы с Холли последите за тем, чтобы гости не садились в машины? Попробуйте занять их чем-нибудь.

— Мама выглядит немного нервной, — сказала Стелла Холли, когда они стояли в зале и прощались с Фрейдлендами, Уилсонами и многими другими гостями, что заглянули «всего на полчаса», а задержались до полуночи.

— Я заметила, — сказала Холли. — Она выглядела спокойной, пока ей не позвонили час назад. Она буквально на глазах стала бледной. Я даже подумала, что что-то с Тарой.

— А кто это был? — с любопытством спросила Стелла. Для нее этот звонок был совершенной новостью.

— Не знаю. Только после моего вопроса мама сказала, что с Тарой все в порядке. Сказала еще, что, видимо, ошиблись номером.

Теперь уже взволнованной выглядела Стелла.

— Я надеюсь, что мама сказала бы нам, если бы что-то было не так. Но ты же знаешь, что она любит все решать сама, никому ничего не говоря.

— А как поживают наши красавицы? — прервал разговор Алистэр Девон, лучший друг отца. Вслед за ним вошел и сам Хью. Алистэр подошел сзади и нежно обнял Холли и Стеллу.

— Хвала небесам, что хоть один гость уходит трезвым, — весело заметил Хью, открывая дверь.

— Кто-то же должен сохранять рассудок, — сказал Алистэр. — Вся эта толпа ела так, словно хотела наесться на всю жизнь.

— Лично я нет, — оскорбленно заявила его жена Анджела, которая шла рядом.

Алистэр усмехнулся и взял ее аккуратную ручку в свою большую ладонь.

— Значит, в толпе было два разумных человека, — отшутился он.

— А что же относительно нас? — спросила Стелла, усмехаясь и показывая на себя и Холли.

Хью чуть ли не силой проводил Алистэра к двери:

— Давайте уйдем, пока над нами не устроили суд Линча. Ты же знаешь, что нам никогда не удавалось говорить женщинам правильные вещи.

Гости не спеша расходились по домам, и семья наконец получила возможность вздохнуть спокойно. Все было заставлено стаканами и замусорено салфетками. При мысли о том, что все это придется мыть, Стелла невольно вздохнула. Вечеринки, конечно, бесподобны, но за праздник приходится платить, когда все кончается.

— Я, пожалуй, начну, — сказала Роуз, поднимая поднос. — До рождественской службы еще десять минут.

— Нет, не надо, — твердо заявила Стелла, забирая поднос у матери. — Ты должна еще отдохнуть и привести себя в порядок. Я уже готова, так что могу помыть это.

Стелла оставалась дома с Эмилией. Девочка хотела пойти вместе со взрослыми в церковь, но устала и сейчас крепко спала.

— Спасибо, Стелла, — сказала Роуз, принимая на этот раз нежданную помощь.

— Мама, уже пора? — раздался голосок у двери. На них смотрела Эмилия. И хотя взгляд у нее был сонный, она пришла уже полностью одетая. На ней были сиреневые брюки из рубчатого плиса и украшенный вышивкой джемпер того же цвета. Должно быть, девочку разбудили голоса. — Я уже большая. Можно мне с вами?

Роуз сидела на длинной церковной скамье почти в центре огромного пространства, которое было отведено в храме городка Кинварра для прихожан, и смотрела на алтарь. Эмилия пристроилась рядом. Она привалилась к плечу Роуз и дремала. Роуз вспоминала забавный разговор с ней накануне.

— Все взрослые ходят в церковь, чтобы посмотреть на Младенца Иисуса, — с несчастным видом говорила девочка. — Почему же я не могу пойти? Беки и Шона идут, а я нет. Я уже не ребенок.

— Ты устанешь, — сказала тогда дочери Стелла.

— А вот и не устану, — по-детски упрямо возразила Эмилия.

— Она действительно хочет, — сказала Роуз. — Почему бы не взять ее с собой? Ты можешь сидеть рядом со мной, Эмилия. Мы крепко обнимемся.

Вначале девочка сидела около бабушки, настороженно глядя широко открытыми глазами на все происходящее, но потом усталость взяла свое. Конечно, образ Младенца Иисуса не мог захватить воображение ребенка, и Эмилия дремала, прижавшись к уютному, из верблюжьей шерсти, пальто Роуз.

С другой стороны от Роуз сидела Холли и тоже начинала клевать носом. Она прислонилась к плечу отца, расположившегося на самом краю скамьи. Роуз знала, что Холли любит отца больше, чем ее. Когда у Холли случались неприятности, она всегда бежала к отцу.

Уголком глаза Роуз видела Хью. Она не могла не восхищаться его прямой спиной, величавой осанкой. Не зная его, можно было подумать, что он всецело сосредоточен на рождественском представлении. Но Роуз знала, что сейчас его голова могла быть занята совсем другими мыслями, сколь бы внимательно он ни смотрел на алтарь.

Роуз совершенно не умела обманывать. Ее всегда выдавал взгляд, и ничего тут поделать было нельзя. Она смотрела на алтарь и не переставала думать о том звонке накануне.

То, что она за шумом гостей и записями Синатры услышала звонок, было вообще чудом.

— Мне нужен Хью, — раздался в трубке незнакомый женский голос.

— Одну минуточку, — ответила Роуз. Проходя с трубкой через прихожую, она обежала взглядом гостиную. Седая голова Хью возвышалась надо всеми. Он действительно был выше многих. Хью находился в самом центре группы людей, собравшихся вокруг пианино, и Роуз никак не удавалось привлечь его внимание. «Если он начнет что-то исполнять, его не дозовешься совсем, — подумала она. — Порой, чтобы убедить человека что-нибудь спеть, уходит много времени. Но потом, чтобы отвлечь его от этого занятия, времени уходит еще больше». По личному опыту она знала, что, стоит открыть пианино, гости будут готовы остаться хоть до утра.