Если Парслоу рассчитывал на то, что ее присутствие защитит его от неприятных вопросов, ему предстояло горькое разочарование.

– Будьте добры, присядьте, мистер Парслоу, – предложил Алек.

Дэйзи тихонько перебралась на кресло в углу, в то время как Парслоу, с беспомощным видом оглядевшись по сторонам, пригласил Алека занять освобожденный ею стул и сел сам. Алек отодвинул доску в сторону, стараясь не сдвинуть фишки, и положил перед собой блокнот. По правде говоря, он сомневался в том, что будет на этой стадии что-либо записывать, но так выглядело официальнее. Жаль, конечно, что они сидят за столом: так он не сможет видеть рук Парслоу. Зато газовые рожки над камином достаточно ярко освещали его лицо.

Если подумать, допрос – это игра, сложностью не уступающая нардам, с той только разницей, что знать правила в ней достаточно только одному игроку. И насколько мог судить Алек, твердость духа у Парслоу, в отличие от его внешности, явно была не мраморной.

– Грейс Мосс проработала в Окклз-Холле несколько лет, не так ли, сэр? – осторожно начал он.

– Да, полагаю, так. Не знаю точно, сколько именно.

– Значит, вы хорошо знали ее?

На мраморных щеках Парслоу поступил легкий румянец.

– Вряд ли. Не уверен, что в бытность ее служанкой я обменялся с ней больше чем словом или двумя. О чем говорить с прислугой?

– Могу себе представить, сэр. А после того, как ее перевели в горничные?

– Ну, разумеется, я видел ее чаще. Когда она прислуживала за столом и все такое. Моя мать была ею довольна. Очень умелая горничная, редкое создание. Но в том, что касается бесед…

– Боюсь, сэр, меня беспокоят не беседы, а более тесные отношения. Мне дали понять, что покойная находилась с вами в интимной связи.

Мрамор раскрошился, как мел.

– Я так и знал, – с отчаянием в голосе пробормотал Парслоу, закрыв лицо руками. – Знал, что вы до этого докопаетесь.

– Расскажите мне об этом, – посоветовал Алек. – Хорошенькая, жизнерадостная девушка, молодой человек ослепительной наружности… в этом нет ничего неестественного.

Парслоу вздрогнул. Потом взял себя в руки и выпрямился, хотя по скованности плеч Алек понял, что тот судорожно сжимает руками колени.

– Вы сами сказали, в этом нет ничего неес… необычного. Она приносила мне чай в постель, а иногда рюмку на ночь, когда я плохо засыпал. Мать не любит, чтобы я держал виски у себя в комнате, ну и…

– Минуточку, сэр. Это входит в число обычных обязанностей горничных?

– Господи, да откуда мне знать? – Недоумение Парслоу выглядело вполне искренним, но потом он нахмурился. – Хотя, если подумать, нет. Чай раньше приносил кто-то из служанок, а виски с содовой вроде бы по части Моуди. К чему вы клоните?

– Не мое дело предлагать ответы, мистер Парслоу.

– Ну, Моуди не так ловок с запонками и пуговицами, как в прошлые годы, а со времени войны хороших слуг вообще трудно найти… Меня бы не удивило, если она делала это в силу хорошего отношения к нему. Она вообще была девушка добросердечная, по крайней мере до того, как… В общем, душевная девушка, всегда готовая услужить.

Алек не пропустил мимо ушей это «до того, как», но до поры до времени не стал цепляться к словам.

– Значит, у вас не сложилось впечатления, что она за вами охотилась?

– Ну… Если подумать, такое не исключено, – задумчиво произнес Парслоу. – Этим могло объясняться… В общем, мне не пришлось прикладывать особых усилий к тому, чтобы… чтобы…

– Чтобы соблазнить ее. – Алек произнес это слово ровно, как само собой разумеющееся, но вопрос, который он собирался задать следующим, заставил покраснеть его самого – наверное, потому, что их слушала Дэйзи. – Она была девственницей?

– Нет! – отчаянно замотал головой Парслоу. – Она говорила мне, что у нее был возлюбленный – деревенский парень, погибший на Марне почти сразу же, как попал на фронт. Она сама, должно быть, только-только окончила школу, но в тех обстоятельствах… – Он пожал плечами, чуть восстановив свое хрупкое равновесие.

– Значит, вы с ней все-таки разговаривали. Она не рассказывала вам о других… возлюбленных?

– Нет.

– А о матери вашей с вами не говорила?

– Почти нет. Она понимала, что эту тему лучше не затрагивать. К тому же джентльмены таких вещей не слушают.

Алек с трудом удержался от улыбки: похоже, все, что Дэйзи говорила о леди Валерии, не было преувеличением.

– А о своем отце? – спросил он.

Этот вопрос совершенно неожиданно вызвал бурную реакцию.

– О Стэне Моссе? Только то, что тот законченный ублюдок, – так она, кажется, говорила. Вообще-то, я и без нее это знал. Осмелюсь предположить, вы уже слышали о его ссоре с моей матерью?

– Да. Что еще она вам рассказывала?

– Про Мосса? Ничего.

Он явно лгал, но Алек на время оставил это без внимания.

– И вы совершенно уверены, что она никогда не упоминала в разговоре с вами Оуэна Моргана?

– До суда я даже не знал, что она встречалась с ним.

– То есть она, несомненно, не хотела портить добрые отношения с молодым господином. В конце концов, вы ведь обещали жениться на ней.

– Откуда, черт возьми, вам это известно?

– У нас свои источники, – уклончиво ответил Алек. Под «источниками» подразумевались сплетни, слухи и тому подобное, в чем Алек не был уверен – до этой минуты, когда Парслоу сам их не подтвердил.

– Ну… это-то я ей гораздо позже говорил. Не прежде, не для того, чтобы уговорить.

– Не прежде, чем она сообщила вам, что беременна?

Парслоу тяжело вздохнул.

– Ну да, когда она мне сказала. Она заявила, что я ее опозорил и должен жениться на ней или ее отец поднимет шум на всю вселенную и заставит ее подать на меня в суд. Ну, я и согласился.

– С намерением исполнить свое обещание?

– Нет, разумеется, нет – насколько это в моих силах, – с горячностью произнес Себастьян. – Не мог же я жениться на ней… только я не знал, что еще можно сделать!

Он сейчас в такой ситуации, когда слабый человек ломается и выкладывает все, подумал Алек. На него даже давить почти не надо. Признается ли он в убийстве?

Алек смерил Парслоу самым ледяным своим взглядом.

– Вы не знали, что делать, но ведь имелся один очевидный способ решительно избавиться от угрозы.

– Избавиться? Вы хотите сказать – убить? – Себастьян пребывал в совершенном смятении; голос его сорвался. – Господи, нет, я не… нет! Клянусь, я не делал этого. Мне даже в голову такого не приходило!

– Если так, что вы тогда сделали? Сели и принялись ждать сложа руки? – напирал на него Алек.