Я стал объяснять, подробно, в деталях. Особенно долго рассказывал про энергазмы. Пока я говорил, Аркадия отпивала капуччино маленькими глоточками, пристально смотрела на меня, но я ничего не мог разобрать в ее глазах, только то, что они все сильнее покрывались пленочной поволокой. Когда я наконец закончил, она протянула руку, вложила свою ладонь в мою.

– Знаете, я вам поверила, – призналась она. – Каким бы ваш рассказ ни выглядел невероятным, но я поверила. И знаете почему? – Я пожал плечами. – Только это очень частный момент… Очень личностный. Вы никому не говорите… Хорошо?

Я пообещал.

– Дело в том… – немного нараспев, как бы сомневаясь, как бы с трудом начала проговаривать Аркадия. – Дело в том, что я никогда не была любительницей вагинального секса. Что-то всегда меня в нем смущало. Будто я делаю что-то для себя неправильное, противоестественное. Как заноза… – Она передернула плечами, словно попыталась сбросить незримую тяжесть. – В какой-то момент решила, что я лесбиянка, просто родилась такой. Попробовала несколько раз с женщиной, даже отношения возникли, ну, вы слышали слухи, наверное… с Эмирой.

Имя я действительно слышал. Кажется, певица, исполнительница собственных песен. Но вот про «отношения» между Аркадией и Эмирой – нет, обычно подобные гламурные слухи до меня не доходят. А может, и доходят, просто я их не замечаю, пропускаю мимо.

– Да, попробовали… – растягивала слова Аркадия. – Но тоже как-то не то было. Подстроиться я, конечно, могла, приноровиться, но сколько подстраиваться можно? – Аркадия помолчала, снова отпила кофе, кисть руки вильнула, будто дунул ветер и согнул упругую ветвь. – А вас послушала и поняла, в чем дело. Я просто не принадлежу этому миру. Я из другого, и в нем я – плеврита. Но я и здесь должна быть плевритой, просто недоразумение вышло… Я просто не знала… Не представляла, как должно быть… А сейчас, когда вы рассказали, все сразу стало на свои места. Сразу ясно стало. Вы мне глаза открыли. Знаете что, поехали сейчас ко мне. Попробуем. Вам же известно, как должно происходить на самом деле. У вас ведь опыт.

Я кивнул. Я готов был ей все показать, всем поделиться. А вдруг и получилось бы как-то.

Квартира Аркадии в доме на Баррикадной ничем не отличалась от другой, хорошо мне знакомой. Даже обставлена была в похожем стиле, даже запах жилого, уютного жилища совпадал. Мы не спешили, времени было предостаточно – целовались, трогали друг друга, обнимали, пили вино, разговаривали, снова целовались. Наконец я расстегнул несколько пуговок на ее модной блузке, двинулся рукой по жестким, плотным колготкам вглубь, под обрез и без того не очень длинной юбки.

– Подожди, – попросила Аркадия и чуть отстранилась. – Давай сначала вот это выпьем. Она бросила что-то в бокал с вином, сначала в свой, потом в мой.

– Зачем? – не понял я. – Что это вообще такое?

– Да, не важно. – Она сделала глоток, затем еще один, откинулась на подушки софы, на которой мы сидели. – Сейчас, две минуты – и начнет действовать.

– Зачем?

– Я почему-то волнуюсь немного, даже нервничаю, вдруг у меня не получится ничего. А так проще будет. Ты же знаешь.

– Нет, не знаю, – признался я.

– Ты что, ни разу не пробовал? – удивилась Аркадия.

– А для чего? – в свою очередь удивился я.

– Ну, как… – Она замялась, видимо, ни разу не задавала себе этого вопроса. – Лучше будет.

– И без того все будет хорошо, – предположил я.

– Откуда тебе известно, мы же никогда не пробовали. Постепенно ее зрачки стали расширяться, рука выгнулась вслед за всем телом, пальцы, едва касаясь бокала, придвинули его к моим губам. И я сдался. Я тоже сделал глоток, затем другой, потом полностью осушил бокал. Тоже, как и она, откинулся на подушки софы, и минуты через три-четыре меня накрыло.

В результате я ничего не запомнил, только общие ощущения. Чем-то они, хоть и отдаленно, напоминали секс с плевритой – такой же надсадный порыв, перманентный, всепоглощающий, растянутый, казалось, он не закончится никогда.

Очнулись мы уже под утро. Когда я открыл глаза, ее лицо было рядом, она смотрела на меня вопрошающе, будто что-то пыталась понять, в чем-то разобраться. И не могла.

– Надо же, – промолвила она, не отрываясь от моих глаз. – Я и не знала, что так бывает. Так долго и улетно. Как будто мы вдвоем скользили в бесконечность. И без какого-либо проникновения. Ты ведь не проникал в меня?

– Нет, по-моему, – постарался припомнить я. – А зачем? И без того, похоже, мы с тобой оба вошли в энергазм.

– Да, – произнесла Аркадия задумчиво, – такого со мной еще не было. Чтобы настолько сильно и долго. Будто я выплывала из бесконечности. И никаких этих примитивных вагинальных штучек. Если бы я знала раньше… Сколько лет ушло впустую. Хотя я всегда подозревала, еще девочкой. – Она провела пальцами по своей груди, животу, будто хотела разобраться, те же ли они самые, какими были всегда. – Какая-то я вся липкая. Откуда такая липкость? – Она потерла пальцем о палец. – Откуда липкость? Как будто я склеиваюсь.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Может быть, у тебя пленка выделилась из пор кожи. Может, ты и вправду плеврита. А всякие женские половые признаки – это просто ошибка природы, ошибка нашего мира. А в том, другом мире эти ошибки устранены. И получается, что они действительно рудименты. А мы ими пользуемся по привычке.

Я задумался, мысль мне показалась неожиданной. Я придержал Аркадию, она постаралась было выскользнуть из постели, пойти в ванную, смыть липкость. Но я ее придержал:

– Подожди… Смотри, что выходит. Выходит, что мы все здесь, в этом мире, тоже разбиты на эти шестнадцать полов. Просто у нас половые органы одинаковые. В смысле, либо одни, либо другие. Хотя многим, возможно, они вообще не нужны. Только мешают. Рудименты, одним словом. Сама посуди, ведь каким-то людям этот двуполый секс вообще не в радость, они всю жизнь стараются, но он все равно не для них. Просто признаться самому себе тяжело, потому что ничего другого нет. Вернее, ничего другое не известно. А если бы каждый знал, что он принадлежит к своему отдельному полу и в нем он король и королева, царь и бог… Представляешь, как бы у всех людей жизнь сразу улучшилась?

– Да, – задумчиво проговорила Аркадия, – а ведь правда… Ты бы не сказал, я никогда бы не додумалась до такого. А сейчас сразу понятно стало, и про меня, и про многих других. – Она больше не спешила в ванную, наоборот, приподнялась на подушках, уперла локоток в матрац, подперла подбородок ладошкой. – Ты знаешь, сколько мужиков, которые не могут? А я знаю. Даже не то что они импотенты, а просто сразу видно, что не их это дело. Что они чужим делом заняты. А они пытаются… И не так что у них не получается, нет… просто получается неправильно как-то. Хотя порой и не получается тоже. И они от неудач, от негативных ощущений сильно страдают. Потому что они-то думают, что они мужики. А они, как мы теперь понимаем, совсем не мужики, они другие, как ты говоришь: огородники, энергетики, лунатики. А из-за своих рудиментов и от того, что общество им этот двуполый секс навязывает, они все стараются и стараются наподобие мужиков. И сами продолжают мучиться, и жены, и подруги их мучаются.