– Не дави, Гаррет. Иначе он начнет думать, а для него это новое ощущение, таящее в себе неизведанные опасности.

Судя по всему, Покойник стремился облегчить себе задачу.

– Ступай к мистеру Дотсу, Гаррет, – подтвердил он мои подозрения. – К тому времени, как ты вернешься, мистер Коуртер забудет обо всем. Поскольку тебе придется выводить его из дома, учти, что он будет слегка подшофе. Кстати, советую избавиться от обоих разом.

«Веселись, старый хрыч», – подумал я, выходя в коридор.

Морли одолжил мне пятерых головорезов, причем со скидкой, благодаря чему они обошлись бедняге Гаррету всего лишь в половину едва вообразимой суммы. Одного я оставил на всякий случай приглядывать за нашим домом. В конце концов Покойник в одиночку может и не справиться, ведь на свете полным-полно непредсказуемых личностей.

Второму я поручил следить за Коуртером, а троих оставшихся обрек на тяжкий труд – фиксировать каждый шаг обитателей дворца. Докладывать им следовало Морли Дотсу, который должен был при необходимости отыскать меня.

Пятерых помощников было явно недостаточно, однако большего количества я просто не мог себе позволить. Ведь мой клиент обещал заплатить гонорар из тех денег, которые еще предстояло найти. Признаться, я не очень-то рассчитывал на эти бабки…

Пожалуй, надо выяснить у Амбер, известно ли ей, каким образом домина Даунт передала деньги похитителям Младшего.

Чтобы избавиться от Бруно и Коуртера, я нанял экипаж. На все про все ушло от силы полчаса. Бруно я бросил в бессознательном состоянии в каком-то переулке, где ему предстояло очухаться просто зверски голодным и кровожадным.

Что касается Коуртера, он был мертвецки пьян. Понятия не имею, как Покойник ухитрился довести его до кондиции. Я завел Коуртера в таверну, усадил за столик, заказал вина, а сам отправился возвращать экипаж владельцу.

После чего двинулся туда, где принял смерть Младший.

Деревянные строения высотой в три-четыре этажа опирались друг на друга, как раненые солдаты после боя. Впрочем, здесь война продолжалась бесконечно. Время – враг, которого нельзя победить и устоять против которого невозможно.

Наступил вечер, на улицу падал свет из окон и дверей, распахнутых в надежде впустить в дома прохладу. Честно говоря, эта надежда показалась мне чуть менее тщетной, нежели та, что бедность когда-нибудь сойдет на нет. По улицам бродили худые детишки, глядевшие на меня не по-детски печальными глазами, а за стенами домов ссорились взрослые. Тем не менее на углах, как ни странно, отсутствовали непременные украшения в виде молодых людей, провожающих каждого прохожего вроде бы равнодушным, но цепким взглядом. Никто не задирался, никто ничего не предлагал.

Все молодые люди тянули лямку в Кантарде, растрачивая молодые годы в смятении и страхе.

Война приносит с собой одно-единственное благо. Если хотите потолковать насчет преступности, поищите благородных патриархов, которые еще помнят славные довоенные деньки.

Правда, я все-таки старался соблюдать известную осторожность. Во-первых, под ноги подворачивались не только дети, но и собаки, которыми улица буквально кишела; а во-вторых, в любой момент откуда-нибудь сверху на меня могли выплеснуть ведро с помоями.

Разумеется, законом это запрещалось, но кто в наши дни соблюдает закон? Ведь чтобы закон выполнялся, за его соблюдением нужно следить.

Здание, которое я искал, оказалось таким же раненым солдатом. Три этажа, построено наверняка в конце прошлого столетия. Я остановился напротив и призадумался. Допустим, Младший, сбежав из дому, направился к своей подружке Донни Пелл. Допустим, Донни Пелл замешана во всем и помогла инсценировать похищение. И что?

Внешний вид здания, в котором умер Карл, наводил на мысль об ошибочности одного из этих допущений. Если Донни Пелл отхватила столь лакомый кусочек, как двести тысяч марок золотом, с какой стати ей снимать комнату в такой дыре? А если она тут ни при чем, к кому тогда бежал Младший, у которого, насколько мне известно, не было иных друзей?

Смерть настигла Карла через два часа после того, как он покинул дворец. Получается, что друзей у него не было вообще, раз его не смогла – или не пожелала – спасти даже Донни.

Никакой толпы зевак не было и в помине. В этом районе смерть привлекает внимание только до тех пор, пока не высохнет кровь. А вот на меня уже начали бросать любопытствующие взгляды. Давай, Гаррет, шагай.

На двери не было ни замков, ни засовов. Естественно, ведь подобные меры предосторожности существенно осложнили бы жизнь постояльцам, которые беспрестанно сновали туда-сюда. Я переступил через распростертого на пороге человека в состоянии глубокого опьянения, поднялся по лестнице, ступеньки которой скрипели и стонали под моим весом. Ладно, прятаться я все равно не собирался.

Да это в любом случае не имело бы смысла. Шагая по коридору, я миновал две комнаты без дверей, ощущая устремленные на меня взгляды. Когда я проходил мимо, все разговоры в комнатах прекращались.

В нужной мне комнате дверь имелась, но закрывалась она неплотно.

Я увидел то, что ожидал. Комнатушка футов восемь на двенадцать, никакой мебели, одно-единственное окно со ставнями, но без стекла. На полу груда одеял, повсюду разбросана всякая всячина. В одном углу пол и стены забрызганы некой бурой жидкостью. Да, крови пролилось много, как, впрочем, всегда и бывает, поскольку в человеке ее в избытке.

Должно быть, Карла крепко держали. Тому, кто вырывается, вскрыть вены не так-то просто. Я обыскал комнатушку, но не нашел ни веревок, ни чего-либо похожего. Очевидно, даже гоблины не настолько тупы, чтобы не прибрать за собой.

Или?..

В груде одеял обнаружился предмет, знакомый мне по описанию Карла – мешок из замши с длинной бечевкой. Самая подходящая штука для того, чтобы накинуть человеку на голову и спокойненько задушить.

Мешок был весь в пятнах от блевотины. Я представил себе, как его отшвырнул в сторону какой-нибудь чрезмерно брезгливый бандит…

Зачем связывать человека, который потерял сознание от нехватки воздуха? К тому времени, когда мог бы очухаться, он наверняка истечет кровью.

– Полторы серебряных марки в неделю как есть. Если нужна мебель, привозите свою.

Я невинно поглядел на женщину, что стояла в дверях.

– А как насчет уборки?

– Если просто подмести, марка сверху. Если что другое, убирайтесь сами.

– Платить в конце месяца?

Она, похоже, решила, что я спятил.

– В конце недели за неделю вперед. Если докажете, что вам можно доверять, через пару-тройку месяцев я, может, соглашусь подождать денек-другой. А на третий выгоню. Ясно?

Прелесть, да и только. Не смахивай она внешностью на крокодила, глядишь, у кого-нибудь возникло бы искушение отмыть ее и приодеть. Лет тридцать с небольшим, а ведет себя так, словно ей все пятьдесят.