— Нет, — повторил Тревис, хватая Эйнштейна за ошейник. — Не надо жевать мою одежду. Я не еду.

Эйнштейн вырвался, помчался к клумбе с ярко цветущими недотрогами и начал яростно рыть землю лапами, разбрасывая вырванные с корнем цветы по лужайке.

— Господи помилуй, это еще что такое?

Пес продолжал усердно работать, явно намереваясь полностью уничтожить всю клумбу.

— Эй, перестань сейчас же! — Тревис заспешил к клумбе.

Эйнштейн выбежал на газон и стал рыть яму.

Тревис попытался его поймать, но ретривер убежал в другую сторону, где попортил еще кусок газона, затем вернулся к клумбе с недотрогами и стал уничтожать оставшиеся цветы.

Отчаявшись поймать собаку, Тревис остановился, переводя дух, и крикнул:

— Хватит!

Эйнштейн поднял морду, с которой свисали стебли оранжево-красных недотрог.

— Мы едем, — сказал Тревис.

Пес стряхнул с морды цветы и осторожно вышел на газон.

— Я говорю вполне серьезно, — сказал Тревис. — Если это так важно для тебя, мы поедем к этой женщине. Что я буду ей говорить, один Бог знает.

Держа в одной руке тарелку с ужином, а в другой — бутылку минеральной воды «Эвиан», Нора шла по коридору первого этажа. Свет, горевший во всех комнатах, приносил ей успокоение. На площадке второго этажа она локтем нажала выключатель, и в холле вспыхнул свет. В следующий раз, когда ей придется посылать заказ в супермаркет, необходимо включить в него побольше электрических лампочек: в обозримом будущем Нора вообще не собиралась выключать свет ни днем, ни ночью. На такие расходы она денег не пожалеет.

Находясь все еще под воздействием выпитого, Нора начала тихо напевать, направляясь к себе в спальню: «Лунная река шириною в милю…»

Войдя в комнату, она увидела на кровати Стрека.

Он ухмыльнулся и сказал:

— Привет, детка!

На миг ей показалось, что это галлюцинация, но, когда Стрек заговорил, она поняла: это не так. Нора закричала, тарелка выпала у нее из рук, фрукты и сыр рассыпались по полу.

— О Боже, что же ты тут наделала, — сказал он, сев и опустив ноги на пол. На нем все еще были шорты для бега, спортивные носки и кроссовки. — Не надо сейчас ничего убирать. Есть дело поважнее. Я долго ждал, пока ты поднимешься сюда, наверх. Ждал и думал о тебе… готовился к этому моменту… — Стрек встал во весь рост. — И вот настал этот момент, когда я научу тебя тому, чего ты еще не умеешь.

Нора оцепенела, и дыхание у нее перехватило.

Наверное, Стрек пришел сюда прямо из парка, задолго до нее. Он забрался в дом, не оставив следов взлома, и ждал здесь на кровати все время, пока она пила бренди на кухне. В этом его ожидании было что-то страшное, страшнее, чем другие его действия: ждал и томился желанием, прислушиваясь к ее передвижениям и получая от этого удовольствие.

Когда Стрек удовлетворит свою похоть, он, наверное, ее убьет.

Нора повернулась и побежала по коридору.

В тот момент, когда она ухватилась за поручень, чтобы ринуться вниз по лестнице, Нора услышала, что Стрек бросился за ней.

Она помчалась вниз, прыгая через ступеньки и в ужасе от мысли, что может потерять равновесие и упасть; на площадке между этажами Нора чуть не вывихнула колено, споткнулась, но продолжала бежать. Перепрыгнув через несколько ступенек, она оказалась в холле первого этажа.

Схватив Нору сзади за мешковатые плечи платья, Стрек с силой повернул ее лицом к себе.

Когда пикап Тревиса остановился на обочине у дома Норы, Эйнштейн встал на сиденье, положил передние лапы на рукоятку и, навалившись всем своим весом, открыл дверцу. Еще один фокус. Тревис еще не успел потянуть рукоятку ручного тормоза и выключить зажигание, а пес уже мчался по дорожке к дому.

Спустя несколько секунд Тревис поднялся по ступенькам веранды и увидел, что ретривер стоит на задних лапах у входной двери и нажимает передней лапой на кнопку звонка. Было слышно, как сработал звонок.

Приблизившись к собаке, Тревис сказал:

— Ну, теперь-то что?

Пес еще раз нажал кнопку.

— Подожди, сейчас она откроет.

Когда Эйнштейн позвонил в третий раз, Тревис услышал, как внутри дома закричал от ярости и боли мужчина. Потом женский голос позвал на помощь.

Разразившись таким же яростным лаем, как накануне в лесу, Эйнштейн стал скрести когтями дверь, как будто хотел проделать в ней дыру.

Придвинувшись к двери, Тревис приложил лицо к маленькому окошечку. Внутри, в холле, ярко горел свет, и ему было хорошо видно, как в нескольких футах от него борются две человеческие фигуры. Собака лаяла как бешеная.

Тревис толкнул дверь, но она была заперта. Локтем он пробил витражное окошечко, просунул внутрь руку, открыл замок, снял цепочку и вошел в дом в тот момент, когда мужчина в шортах отпихнул от себя женщину и бросился на него.

Эйнштейн опередил Тревиса и ринулся прямо на «бегуна».

Увидев пса, нападавший повел себя так, как в такой ситуации повели бы многие, — он побежал. Женщина попыталась помешать ему, «бегун» споткнулся, но не упал. В конце коридора он с грохотом скрылся за пружинной дверью.

Эйнштейн промчался мимо Норы Девон и успел проскочить в дверь до того, как она захлопнулась. Из-за двери послышался лай, рычание и крики. Что-то с грохотом рухнуло, потом упало еще что-то более тяжелое, мужчина выкрикнул проклятие, Эйнштейн испустил звук, от которого Тревис похолодел, а затем сражение вступило в еще более громкую стадию.

Тревис приблизился к Норе. Она стояла внизу лестницы, опершись на перила. Он спросил:

— С вами все в порядке?

— Он чуть не…

— Но все-таки не… — подсказал Тревис.

— Нет.

Он дотронулся до ее кровоточащего подбородка.

— Вы ранены.

— Нет, — сказала она, глядя на испачканные кровью пальцы Тревиса. — Я укусила этого ублюдка. — Она взглянула на пружинную дверь, которая перестала качаться. — Он может ранить собаку.

— Это вряд ли, — ответил Тревис.

Когда он подошел к кухонной двери, шум внутри затих. Два стула лежали на полу, усеянном осколками большой керамической вазы, расписанной голубыми цветами. Лежавшие в ней овсяные кексы, раскрошившиеся и раздавленные, были разбросаны повсюду. «Бегун» сидел в углу, подогнув ноги и скрестив руки на груди. Он был обут только в одну кроссовку, и его правая рука кровоточила от укуса Норы. Кровь была видна и на его левой икре, но это была уже работа Эйнштейна. Пес, находясь на безопасном расстоянии, сторожил Стрека, готовый в любую минуту броситься на него, если бы тот имел глупость шевельнуться в своем углу.