Ей казалось, будто она прошла в этой тьме уже много миль, нонюх не подвел ее: воздух сделался еще чище, и она издалека увидела... свет,горящий во тьме. Джек. Это должен быть Джек.

Наконец-то она добралась до перекрестка. Но свет исходил отфакела, того самого, что Джек держал в руках перед тем, как на них напали. Ибольше ничего и никого на перекрестке не было.

БЛИСС

Шла последняя неделя августа. «Котсуолд» в конце концовпродали, сбросив цену еще на сотню тысяч. Хэмптонский дом и все к немуприлагающееся, от коллекции машин и до распоследней диванной подушки с морскимимотивами, купил какой-то русский олигарх. Новое семейство пожелало немедленновступить в права собственности, так что период депонирования средств оказалсяочень коротким. А еще с того самого дня, как Блисс подслушала разговор вкабинете Форсайта, Посетитель удалился на самый продолжительный срок за все этовремя. В субботу, когда они вернулись в Нью-Йорк, он отсутствовал уже пятьсуток. Почти целую неделю.

Каким утешением было снова вернуться в этот город! Блисс уженачала скучать в Хэмптонсе — там это в конечном итоге происходило со всеми. Онапозвонила Форсам, сама толком не зная, что собирается сказать. Впрочем, это всеравно было не важно, поскольку их служанка сообщила, что никого нет дома.Чарльз исчез, Тринити уехала в Вашингтон, и близнецы тоже отсутствовали. Блисснабрала номер мобильного Шайлер, но та была вне зоны доступа. Она позвонила вдом на Риверсайд-драйв, и Хэтти сказала, что Шайлер... «сейчас нет». Горничная,судя по голосу, была отчего-то сильно испугана — настолько сильно, чтопобоялась что-либо добавить к сказанному. Семейство Хазард-Перри проводило летов Мэйне, но когда Блисс позвонила им, никто не взял трубку. Все это было оченьстранно и не особо обнадеживало.

Блисс устроила налет на кабинет Форсайта, пока там еще невсе упаковали, и попыталась дозвониться Амброузу Барлоу. Она подумала, что еслиФорсайт с Посетителем насмехались над ним, может, страж Барлоу, что называется,из своих? Но когда она дозвонилась к нему домой, стража не было на месте. АБлисс не знала, какое сообщение можно было бы оставить, чтобы Посетитель потомне смог проследить, откуда оно исходит. Ей же необходимо было, чтобы он тоже ничегоне знал о ее замыслах.

В конце концов Блисс решила, что пошлет Барлоу анонимноеписьмо. Не электронное, по которому можно вычислить ее компьютер, а бумажное, вкаком-нибудь красивом конверте, чтобы Барлоу обратил на него внимание и неподумал, что это какой-нибудь хлам. Боби Энн в свое время собрала недурнуюколлекцию открыток, и Блисс выбрала одну из них.

Уважаемый страж Барлоу! Вы меня не знаете, но мне необходимопредостеречь вас кое о чем. Берегитесь Форсайта Ллевеллина. Он не тот, кем выего считаете.

Друг.

Ну да, глупо. А что еще она могла сделать и при этом невыдать себя? У этой затеи было не больше зубов, чем у таблички «Осторожно, злаясобака!» на неохраняемой лужайке, но Блисс совершенно не представляла, как ещепоступить. Она не могла допустить, чтобы Посетитель хоть что-то заподозрил, аесли кто-нибудь из Совета зайдет и спросит ее, Форсайт обо всем догадается.

В общем, она сделала, что смогла.

Может, от этого даже будет какая-то польза. Блисс очень наэто надеялась.

Отправив открытку, она бесцельно побрела по Пятой авеню,мимо музея Гуггенхайма. Стояла душная жара — один из тех дней, когда вНью-Йорке, как говорится, на асфальте можно яичницу жарить, но Блисс этосовершенно не угнетало. Девушка радовалась, что она снова дома. Снова в городе,который успела так сильно полюбить.

Потом она дошла до Метрополитен-музея и поднялась повеличественной лестнице, обходя компании туристов, что расселись перекусить насолнышке. Когда в величественном мраморном вестибюле во время проверки онаожидала, пока скучающий охранник потыкает указкой в содержимое ее сумочки, унее болезненно сжалось сердце.

Именно сюда Дилан привел ее во время их первого свидания.

Воспоминания нахлынули на нее вместе с пронзительнымощущением горя. Дилан тогда отдал в уплату за вход десятицентовик, за нихдвоих. Блисс не смогла поступить так же: подойдя к кассе, она поняла, что ей нехватает нахальства Дилана, и заплатила «рекомендуемую» сумму полностью.

С того момента, как они вдвоем побывали в музее, прошло ужепочти два года. Дилану так не терпелось показать ей египетский отдел! Блисснепроизвольно направилась туда же, мимо стеклянных витрин со скарабеями идрагоценными украшениями. Потом она прошла мимо выставки саркофагов. Девушкавспомнила, как Дилан попросил ее закрыть глаза и провел по коридорам, а когдаона открыла глаза, оказалось, что она стоит перед Дендурским храмом. Настоящимегипетским храмом, восстановленным под крышей Метрополитен-музея. Ожившимкусочком истории.

Древним и прекрасным.

И таким романтическим! Она вспомнила, как Дилан стоял в этомзале и глаза его сверкали, словно звезды. Неслышно ступая, Блисс подошла кхраму. Воспоминания затопили ее... Сквозь окна струился солнечный свет, на полложились длинные тени. Блисс захлестнула такая невыносимая печаль, что она едваустояла на ногах.

— Простите, с вами все в порядке? — Спросила ее какая-тодевушка.

Блисс кивнула.

— Да, спасибо. — Она уселась на ступени храма и глубоковздохнула. — Все нормально.

Девушка с любопытством взглянула на нее, но отошла.

Четыре часа спустя, когда свет начал мигать, а из динамиковраздалось: «Музей закрывается через тридцать минут. Пожалуйста, проходите квыходу», — Блисс сидела все на том же самом месте. Объявление повторялоськаждые несколько минут на разных языках.

Блисс не двинулась с места. Остальные посетители,находившиеся в этом зале — студенты художественных вузов, несколько туристов,группа школьников с преподавателем, — все послушно направились на выход.

«Что я здесь делаю? — Подумала Блисс. — Мне нужно домой».

Но минуты шли, свет над головой продолжал мигать, и когдаБлисс услышала шаги музейного охранника, она спряталась в щели между стенамихрама и сделала себя невидимой для людских глаз. Ей казалось, будто прошлоочень много времени, но в конце концов свет все-таки погас и воцарилась тишина,теперь музей озарял лишь призрачный свет луны.

Блисс была одна. Она вошла в храм, коснулась шероховатогокамня, провела рукой по высеченным на стене иероглифам. Здесь Дилан впервыепоцеловал ее.

Как же она по нему скучала!

«Я тоже по тебе скучаю».

Что это?!

Блисс оглядела пустой зал. От лунного света повсюду лежалитаинственные, причудливые тени. Блисс это напомнило, как она в детстве бояласьивы, что росла под окном ее комнаты.

Девушка подошла к фонтану на краю зала, бросила в негомонетку и посмотрела, как та падает. На мгновение она подумала, что слышитголос Дилана. Неужто она на самом деле сходит с ума?