Доминго Гарсия Дюран стоял возле одного из небольших загонов спиной к нам. Рядом с ним — какой-то толстяк. Дюран был сантиметров на десять ниже меня, и его отличала хорошая фигура: узкие бедра и широкие плечи. В черных волосах проблескивала седина. Он был одет в мягкие кожаные туфли от «Гуччи», темные брюки и кремового цвета рубашку, расстегнутую на груди. Он стоял прямо, как Рикардо Монтальбан.[26]И выглядел богатым опять же как Рикардо Монтальбан. Быть может, если бы я выкрикнул фразу из фильма «Фантастический остров», в котором он играет: «Босса! Босса! Самолета! Самолета!», он бы счел меня забавным?

Между тем Дюран и толстяк наблюдали за черной коровой, которая медленно расхаживала по загону. Время от времени толстяк что-то говорил и показывал на корову, Дюран кивал. В левой руке Дюран держал тонкую шпагу, примерно трех футов длиной, с загнутым концом.

Эскимос что-то ему сказал, и толстяк отвалил в сторону. Черная корова была невысокой и приземистой, она явно нервничала. Увидев нас, она наклонила голову, а затем повернулась и возобновила свою прогулку по кругу. Никакого сходства с Элси.[27]

Дюран посмотрел на меня и сказал:

— Мы поговорим. Я буду задавать тебе вопросы, ты будешь отвечать. Я дам тебе указания, ты будешь их выполнять. Во-первых, знаешь ли ты, кто я такой?

— Карл Молден.[28]

Что-то сильно ударило меня по левой лопатке. Я крякнул, но устоял на ногах. Эскимос равнодушно посмотрел на меня.

— Он ударит тебя столько раз, сколько я скажу, — сказал Дюран. — Тебя будут бить и другие. А когда они все закончат, твое тело отвезут туда, — он шпагой указал в сторону гор, — и никогда не найдут. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— А за вопросы меня также будут наказывать?

Меня вновь ударили каким-то твердым предметом; на сей раз я упал, а левая рука онемела до плеча. Почему он не ударил меня по голове? Тогда бы он сломал себе руку, а мне бы вернул здравый смысл. Кто-то поднял меня и поставил перед Дюраном. Жизнь — театр марионеток.

— Эллен Лэнг и Перри Лэнг у вас? Может быть, вы знаете, где они?

Я приготовился к следующему удару, но его не последовало. Дюран смотрел на меня так, словно перед ним стоял умственно отсталый.

— Человек по имени Мортон Лэнг приходил ко мне в дом. Я не был с ним знаком, но принял его как гостя. Он отплатил за мое гостеприимство, украв два килограмма кокаина. Очень хорошего кокаина. Его не так-то просто достать. Это кокаин для медицинских исследований, высшего качества. Его используют в лабораториях и больницах. Мне сказали, что кокаин у тебя.

Я посмотрел на Дюрана. Посмотрел на Эскимоса. Потом вновь перевел взгляд на Дюрана. Он разглядывал корову.

— Красивая, верно?

— Кто-то сказал, что у меня твой кокаин?

Он сделал вид, что не слышит меня.

— Пойдем. Я тебе кое-что покажу.

Эскимос подтолкнул меня за Дюраном в сторону большого загона. Грузовик подъехал к пандусу, и водитель выключил двигатель. Рабочие суетились вокруг задних ворот загона, натягивая цепи.

— Ты разбираешься в toreo?[29]— спросил Дюран.

— Нет.

Toreo. Затем он спросит меня о тайской кухне и искусстве макраме. Таким типам, как Дюран, нужно дать выговориться. В особенности если вам не нравится, когда вас колотят.

— К стыду Соединенных Штатов. Это искусство большой страсти и красоты.

— Да, и слишком много красного.

Он крикнул что-то одному из мужчин, работавших на грузовике, а потом повернулся ко мне.

— Большая часть того, что происходит между мужчиной и toro, подчиняется определенным законам. Чтобы вызвать toro на бой, заставить его нападать, нужно нарушить границы его законного пространства. Подставить себя под его рог. — Он посмотрел на шпагу, а затем коснулся ею моей груди. Клинок слегка изогнулся. Если он нажмет, острие войдет в мое сердце. — Самый мужественный матадор ставит на кон свои яйца.

Я взглянул на Эскимоса, который повернул голову куда-то в сторону, возможно, высматривал нарвалов. У меня сильно болела спина, но я начал снова чувствовать руку. Возможно, я сумею с ним разобраться. Возможно, я что-нибудь сделаю с его глазами, уложу на землю, чтобы уравнять наши размеры, и займусь его горлом и пахом. Так и будет. Я взглянул на Дюрана.

— Ты хочешь сказать, что бык охотится за твоими яйцами?

— Да.

Я покачал головой.

— Глупо.

Мне показалось, что Эскимос улыбнулся, но полной уверенности у меня не было.

Рабочие открыли задний борт грузовика. Наружу выглянул серо-коричневый вол, который лениво спустился по пандусу в загон. Он меня не слишком впечатлил. Затем, словно в замедленной съемке, тяжелый черный бык, лишь немногим уступающий размерами Годзилле, вышел на пандус и застыл на месте. Он стоял неподвижно, широко расставив ноги и подняв голову; сначала он посмотрел на рабочих, а потом на нас. Скульптура Расселла. Едва ли можно было представить более мощные грудь и плечи. Его изогнутые рога производили не менее сильное впечатление, к тому же они были очень острыми. Дюран кивнул.

— Посмотри, как он держит голову, как смотрит по сторонам. Это pundonor.[30]Очень гордый, очень внимательно следит за своим личным пространством. Он просто обязан его защищать.

Может быть, Дюран собирается его усыновить.

— А зачем нужен вол?

— Это cabestros.[31]Вол нужен, чтобы успокаивать быка во время перевозки. Стадный инстинкт, понимаешь? Они друзья. — Дюран вновь посмотрел на меня. — Ты бы мог противопоставить себя такому животному?

— Только с ракетной установкой.

— Представь себя на его пути, ты смотришь на него, ждешь. — Дюран улыбнулся, возможно, что-то вспомнил. — Мы скрестим их, быка и корову. Их плод унаследует внешность отца и мужество матери. Она очень храбрая. Она из Аргентины, где уже убила человека.

— У меня нет твоего кокаина. И мне ничего о нем не известно.